И тут судьба, похоже, вновь решила надо мной посмеяться. Вдалеке, в конце улочки, сбегающей с пригорка вниз, я увидел знакомую изящную фигурку блондинки. С букетом. Не знаю, как судьбе, но мне было не смешно. Подарочный футляр с украшениями жег внутренний карман джинсовой куртки.
Я ускорил шаг. Любопытно же, куда направляется неприступная француженка. Еще любопытнее было, откуда. Но тут уже я ничего не мог поделать.
Келли уходила всё дальше и дальше от центра. Мне уже даже надоело за ней идти, когда впереди показалась ограда кладбища. Неожиданно. На душе, как ни стыдно это осознавать, стало легче. Девушка шла среди богатых, ухоженных могил и остановилась у совсем свежей. Даже живые цветы в вазоне не успели завянуть. Келли опустилась на корточки рядом с могильной плитой и коснулась ее пальцами. Я подошел. И честно говоря, немного… растерялся. «Натан Рой» было написано на камне. «Здесь покоится выдающийся ученый и преподаватель. Твое слово останется в наших сердцах». В моем сердце тоже. Потрясающий был человек. Если Келли была с ним знакома, понятно, откуда у нее знания о Колумбии. И даже сны ее уже не казались такими шизофреническими. Мне тоже после его лекций снились индейцы с вигвамами.
– Я тоже его знал, – произнес я.
Келли вздрогнула. Наверное, не слышала моих шагов.
– Я так и поняла, – она грустно улыбнулась. – Его нередко приглашали в Итон, пока мы жили в Кембридже.
– Вы?…
– Это мой папа, Брайан. Я летела к нему на похороны. Но… не успела, – выдохнула она, поднимаясь.
Глава 49. Брайан
– Ты… дочь Натана Роя?…
– А что тебя смущает? Мои родители никогда не были женаты, Дежарден – фамилия моей матери, – говорила Келли.
Кажется, она говорила так. Или что-то вроде того. Хотя я не был уверен. Господи, я знаю, что Ты – величайший юморист в мире. Одна шутка с сотворением человека из обезьяны чего стоит. С другой стороны, Ты мог нас и из свиней создать, так что я не в обиде.
Келли – дочь Натана Роя. Нет, это всё ставило на свои места. Всё объяснилось: и навыки выживания в сельве, и безразличие к моему титулу, и познания из жизни высшего общества Великобритании. Это всё ставило на места и замыкало круг.
Я был не первым, кто наступил на эти грабли. До меня был мой одноклассник и друг Альберт Кэмпебл. Перед глазами вставало обескураженное лицо Берти, которого отчитывает тьютор. Не за то, что он пошутил над девчонкой. В сравнении с тем, как шутили в Итоне, – безобидно пошутил. За то, что посмеялся над дочерью старого итонца. Покусился на своих. Берти тоже обожал мэтра Роя. И даже представить не мог, что смешная, нескладная малолетка с брекетами – его дочь. Келли Дежарден – Келли Рой. Не знаю, чем Кэмпебл был тогда потрясен больше: тем, что родная сестра подставила его этим розыгрышем, или тем, что истории девчонки, которые Берти считал плодом нездоровой фантазии, оказались правдой. Но незнание закона не освобождает от наказания. Как юрист знаю. Альберта вытурили из престижного студенческого клуба. Его отец, тоже из старых итонцев, на полгода сократил содержание наследника вдвое.
Но самая большая расплата ждала Берти впереди.
Спустя несколько лет Альберт встретил девочку-недоразумение в Париже. И, чего я тогда не мог понять, всерьез увлекся ею. Всё у них было замечательно. Думать о том, что именно было у них «замечательно», мне почему-то было неприятно. Но если Келли смогла устоять передо мной, почему бы ей не продинамить Кэмпебла? Будем мыслить позитивно. Чем он лучше? Тем более, как-то же она довела Берти до такого состояния, что он был готов плюнуть на все нормы и приличия и жениться?
Натан Рой не был рядовым итонцем. Он гордо носил приставку «КS» к имени. King’s Scholars – тот, кто пробился в Итон благодаря таланту, а не с помощью денег, связей или титулов113. И именно поэтому брак с его дочерью – незаконнорожденной от не пойми какой французской дворняжки, – родителей будущего герцога не обрадовал бы. Но им тревожиться не пришлось. Девушка отказала. Потомственному британскому аристократу, весьма обеспеченному и симпатичному молодому человеку. Внезапно. Вот так вдруг: «Граф, мне льстит ваше внимание, но неужели вы всерьез думаете, что девушка в здравом уме и твердой памяти может выйти замуж за человека, который выставил ее посмешищем перед всей страной?». Разумеется, это была месть: свести с ума и демонстративно послать сельвой. Альберт не вынес двойного удара – отказа и разочарования. Он погрузился в депрессию и пустился во все тяжкие. И я за компанию. Мне всё равно было нечем заняться. Через год его женили на подходящей партии, а меня сослали на пять лет в Южную Америку. Клин клином.
Возможно, это никакой не Божий Промысел, и Всевышний совершенно случайно за день до завершения контракта швырнул меня с небес на землю в компании девчонки, из-за которой я здесь оказался. Справедливости ради: оказался я здесь не из-за нее, а из-за себя. Но она тоже сыграла немалую роль в моей судьбе. Сама того не зная.
– Почему ты сразу не сказала? – поинтересовался я.
– Зачем? – не поняла Келли.
Разумеется, «для того, чтобы я не чувствовал сейчас себя идиотом» для нее не аргумент.
– Тише едешь – дальше будешь, – продолжала блондинка, словно не понимая моей растерянности. – Папа даже после смерти умудряется притягивать к себе… «нездоровый интерес», – она выделила кавычки голосом.
– В смысле? – уточнил я.
– После смерти отца кто-то вломился к мачехе и его душеприказчику.
Келли говорила об этом спокойно, будто воры каждый день вламываются к ее близким.
– А что они хотели?
– Мой отец – Натан Рой. Конечно, они хотели карту сокровищ.
– А она есть?
Келли улыбнулась.
– У него этих карт сокровищ, реальных и выдуманных, вагон и маленькая тележка, – успокоила меня Келли. – Только не знаю, за какой охотились.
– Нашли?
– Нет, конечно, – гордо, как мне показалось, заявила блондинка.
– А может, ее просто не существует? – подначил я.
Келли вытащила из сумочки маникюрный набор и небольшую шкатулку. В шкатулке оказался свернутый галстук в черно-зеленую полоску и малый итонский кубок мокрохвостых114. Было любопытно, что именно хочет продемонстрировать девушка. Она достала ножнички и быстрыми, выверенными движениями распорола шов галстука. А потом раскрыла его. Внутри, на белой тканевой подкладке, была нарисована карта.
– Это розыгрыш! – понял я.
– Угу, – подозрительно легко согласилась француженка, которая англичанка, и стала скручивать полосатую «селедку».
С картой сокровищ.
– Ты же не стала бы показывать карту первому встречному, – заявил я, жадно наблюдая, как галстук прячется в шкатулке, чтобы навсегда со мной распрощаться. А он, может, даже с настоящей картой. Настоящих сокровищ.
