В дверях появилась пышная Римма. Вера начала судорожно соображать, как ей узнать заветную комбинацию дозвона до Пахома. Здесь и сейчас, поскольку второго шанса может и не быть. Судя по нервному тону Фишера, вопрос срочный, не терпящий отлагательств. Значит, нужно побудить его прервать разговор, а потом возобновить.
Римма аккуратно подперла мягкой ладонью Верин локоть:
– Пойдем, детка, отдохнешь, – дружелюбно, почти по-матерински обратилась к ней женщина.
Вера оперлась на подставленную Риммой ладонь и тут же всем весом рухнула на пол вниз головой, успев при этом рассчитать, что удар смягчит мягкий палас. Римма ахнула и засуетилась вокруг девушки. Фишер вскочил с места, кинув в трубку «перезвоню». Вера вновь «обрела сознание» через несколько секунд и попросила дать ей при- сесть:
– Я пять минут посижу, пройдет головокружение, и мы пойдем. Хорошо, Римма?
Фишер с неохотой кивнул и, вернувшись в свое кресло, снова взялся за трубку настольного телефонного аппарата. На этот раз Вера резко закрутила головой, делая вид, что разминает затекшую шею, и при этом не отрывая взгляда от пальца Фишера, зависшего над кнопками телефона. Он уверенно набрал: 7–7.
– В общем, Пахом, завтра к полудню все должно быть готово для пересадки. Вечером заезжай, обсудим детали. – Фишер положил трубку и, поймав Верин встревоженный взгляд, пояснил: – Тебя это не касается. Всего лишь пустяковая операция по пересадке почки.
– Мне все равно, – искренне отозвалась Вера.
– Так и должно быть, – улыбнулся Фишер.
– Римма, я готова идти.
По дороге в свою комнату Вера продолжала мысленно повторять заветную комбинацию.
16
Смерть всегда уродлива. Всегда.
С достоинством можно жить.
Умереть с достоинством нельзя.
К/ф «Доктор Хаус»
Пахом скинул отороченный мехом капюшон «аляски» и потоптался в проходной, отряхиваясь от снега, запорошившего его, пока он шел от машины. Зима немного запоздало, но уверенно вступала в свои права. Охранник Юрий – один из тех, кто явился в морг за телом Веры в ночь ее «гибели», – поинтересовался:
– Назначено на сегодня?
– Естественно. Я никогда не прихожу без приглашения, – ухмыльнулся Пахом.
– Как будто тебя что-то не устраивает. Время без покойничков по соседству считается потраченным зря?
Пахом промолчал, ожидая, когда его пропустят на территорию особняка.
– Я пойду с тобой, – продолжил бритоголовый громила. – В доме особо важная гостья. Приказано никого без сопровождения к хозяину не пускать, даже тебя, Аид.
Пахом мысленно присвистнул, подивившись осведомленности собеседника по части древнегреческой мифологии. Груда мышц только что назвала его богом царства мертвых! Всю дорогу Пахом с интересом разглядывал сморщенный затылок своего провожатого, но тот, вопреки его ожиданиям, так и не блеснул более интеллектом.
Один раз Пахом отвел взгляд от затылка охранника. В гостиной работал телевизор, а напротив на диване сидела Вера. Бледная, закутанная в махровый халат, стеклянный взгляд устремлен в экран, волосы свисают на лицо темными паклями. «Лошадиная доза успокоительного», – с жалостью подумал Пахом. И не успел он посочувствовать несчастной в полной мере, как в него впился более чем осознанный взгляд его недавно обретенной приятельницы. Он не отвел глаз, пытаясь прочитать Верину эмоцию, но, кроме ненависти, ничего не уловил. А что он хотел разглядеть? Мольбу о помощи? И без того понятно, что девушка в отчаянии. Но он, человек, который усыпил ее и вынужден был передать Фишеру, – пожалуй, последний, к кому она обратилась бы. Мог ли он противостоять тогда возникшему на пороге Герману? И есть ли смысл размышлять на эту тему? Он сделал то, что должен был. Он всегда так делал. И кто такая эта девчонка, чтобы делать исключение для нее, рискуя собственной шкурой и доверием хозяина?
Пахом тут же себя осек. И как к нему в голову пришла эта скользкая формулировка – «хозяин»? Почему бы не начать называть себя псом? А еще предателем и душегубом, раз уж на то пошло. Да, чувство вины перед Верой никак не хотело уступать чувству профессионального долга, или, скорее даже, долга перед «хозяевами».
В кабинет Пахом зашел уже совсем понурый. Помимо всего прочего, он понимал, что его ждет допрос с пристрастием. Так было перед каждой операцией с привлечением донорских органов. Фишер любил проговорить все детали от и до, а Пахома эта процедура всегда утомляла и представлялась ему пустой тратой времени, поскольку не было случая, чтобы он что-то забыл, упустил или не предусмотрел. Но привычки правят человеком, а если человек большой, то и его окружением.
Вопреки тревожным ожиданиям процедура сверки прошла достаточно быстро. Пахом успешно справился со всеми подготовительными мероприятиями, и Фишер остался доволен.
– Что ж, до завтра. Выспись как следует. Вид у тебя не очень. Ты лицо важнейшего эксперимента в истории человечества, а выглядишь как доходяга. Возьми себя в руки. Пойди сделай стрижку, запишись в спортзал, уже можно.
Пахом кивал, но мялся и не уходил. Засунув руки в карманы, он крутился вокруг своей оси, как будто разглядывая дипломы и картины в рамках, висящие по периметру кабинета, которые он видел уже сотню раз.
– Что еще? – не выдержал Фишер.
Пахом пожал плечами.
– Я знаю тебя как облупленного. Ты и на секунду не задержишься без повода. – Фишер отодвинул бумаги, снял очки, подошел к Пахому и по-отечески приобнял его за плечо. – Ты мне как родной. Не буду говорить, что как сын – у нас не такая большая разница в возрасте, хотя я чувствую именно это. И Элла тоже, она тебя очень любит. Только поэтому я закрыл глаза на твою выходку с Верой. Ты не спешил передавать ее нам даже после того, как я рассказал тебе о ее предназначении. Ты колебался.
– Сначала я ничего не знал. А как только узнал, сразу подготовил ее для передачи тебе, – спокойно, без единой нотки стыда ответил Пахом. – Тебе может показаться это странным, но даже мне непривычно использовать в качестве донора тело живого и здорового человека.
– Ты знал, что когда-нибудь это случится.
– Ты даже не предупредил, что в морг поступит девушка в состоянии клинической смерти.
– Но ты же не сильно удивился, – парировал Герман.
– Как сказать, – пожал плечами Пахом.
– Тебя зацепила эта дерзкая девчонка. Потрясение от ее внезапного воскрешения – дело десятое. Но я должен признать, что оно не входило в мои планы. Просто метод новый, не подкрепленный достаточным количеством экспериментов. Я бы многое отдал, чтобы взглянуть на нее в момент пробуждения в морге.
Пахом улыбнулся, вспомнив бледную растерянную обнаженную девушку на железной каталке для трупов, которая при всем своем незавидном положении совсем не походила на жертву. От Германа не ускользнул этот момент:
