– Потому что ты не из слабаков, которые предпочитают забытье какой бы то ни было действительности.
– Спасибо, что ты такого высокого мнения обо мне. Пожалуй, ты прав. Я просто очень устала. И спасибо за правду. Даже за такую. В моем положении неведение сводит с ума.
– Не за что тебе меня благодарить, Вера.
– Просто разговор сейчас тоже дорогого стоит. Расскажи мне про мои похороны. Ты присутствовал?
– Нет, с чего бы? Я всего лишь отправил тело из морга.
– Фишер показывал мне видео. На похоронах был Антон.
– Я в курсе. Накануне он приходил и интересовался о времени и месте.
– Мой актерский талант сделал свое дело, а? Как думаешь? Видишь, как он забегал! «Оскар» в студию! Посмертно, – невесело рассмеялась Вера.
Пахом молчал.
– Ты сейчас думаешь о том же, о чем и я? Какая я дура, что в тот вечер вместо спасения своей шкуры начала разыгрывать спектакль?
– Мы оба многого не знали тогда, – попытался успокоить ее Пахом. – Хотя я и впрямь немного удивился, что ты снова оказалась в моей машине после встречи с ним.
– Это потому, что есть люди, для которых воскрешение из мертвых – не такая обыденная вещь, как для тебя.
– Тоже верно. Ну, как сложилось, так и сложилось. На данный момент ничего не изменить.
– Как думаешь, сколько времени у меня?
– Сложно спрогнозировать. Фишер лично осматривает Эллу каждое утро. Если в какой-то день он решит, что все показатели в норме, то даст команду готовиться к операции.
– Элла где-то здесь, в доме?
– Да, на третьем этаже. Там только она и дежурная медсестра.
– Хотела бы я ее навестить… – задумчиво произнесла Вера.
– Не сомневался, что эта шальная мысль не минует твоей головы.
– Ты не знаешь, о чем я думаю.
– О чем?
– Сначала я задумалась, что бы мне такого сделать с собой, чтобы Элла, увидев меня, отказалась от идеи позаимствовать мое тело. Потом я подумала, что куда проще будет покончить с ней.
– Вполне логично. Но во-первых, ты не сможешь этого сделать, а во-вторых, это не спасет тебя от Фишера. При любом раскладе у него на тебя серьезные планы, и он их не поменяет.
– Ну тебя, Пахом! Таких зануд, как ты, днем с огнем не сыщешь! Я тут в центре остросюжетного триллера, в заколдованном замке злого гения, а ты обрубаешь на корню все мои геройские замыслы!
– Убить Эллу, например?
– Да. Тут уж либо идти до конца, либо покорно принимать «овощетворящие» инъекции… Но ты прав. Даже в моей ситуации остается выбор. Я пошутила, не трону я вашу Эллу. Но при случае обязательно навещу. Спасибо тебе за все, Пахом.
– Хватит. Мне тошно от твоих благодарностей. Я ничего не сделал. И не смогу помочь.
– Ты уже помог. Я еще позвоню, если буду в состоянии.
Вера с удовлетворением отметила готовность Пахома к диалогу даже теперь, когда его миссия, казалось бы, завершена. Он еще не осознает этого, но почву для взращивания в нем желания ей помочь она нащупала и теперь будет планомерно ее обрабатывать.
Ночью ей снился Антон. Неожиданное и приятное явление на фоне всех окружающих ее в реальности персонажей. Сон унес ее в прошлое, в самую сладкую пору отношений, задолго до аварии, так резко разлучившей их. Поэтому она даже не подумала спросить у него, с кем он был на похоронах и о какой новой пассии говорил Фишер.
Сон ласкал ее сознание до того момента, как мягкая ладонь аккуратно коснулась ее запястья.
– Один укольчик, деточка, и можешь спать дальше, – раздался спокойный голос Риммы.
От инъекции Вера не шелохнулась – рука у женщины была очень легкой. Пробуждающаяся ото сна пленница вздрогнула и открыла глаза тогда, когда Римма закопошилась возле прикроватной тумбочки, отсоединяя телефонный аппарат от розетки и приговаривая: «Ни к чему он тут тебе, только пространство занимает…» На его место женщина поставила графин с водой и тарелку с печеньем.
Зажмурившись, Вера перевернулась на другой бок. От ночного запала не осталось и следа – намерение разделаться с Эллой улетучилось, а план по вербовке Пахома развеялся, словно дым. Сквозь закрытые глаза просочились слезы сожаления: привидевшееся воссоединение с Антоном было лишь сном и уже никогда не станет явью.
19
Когда мы рождаемся, наши души кладутся в гроб нашего тела.
Гроб этот, наше тело – постепенно разрушается, и душа наша все больше и больше освобождается.
Когда же тело умирает по воле того, кто соединил душу с телом, душа совсем освобождается.
Лев Толстой «Путь жизни»
К полудню все тревоги и грустные мысли притупились – препарат подействовал, и Веру перестало что-либо волновать. Даже когда Фишер пригласил ее к себе, она безропотно проследовала в его комнату.
Его апартаменты состояли из двух комнат: отдельной гостиной и спальни. В последнюю ее пока не пригласили, но в теперешнем состоянии ее бы не испугало даже это. В просторной, светлой, богато обставленной мебелью в стиле барокко комнате Фишер усадил Веру на мягкое, обтянутое дорогим текстилем кресло и обратил ее внимание на длинную стойку для одежды, увешанную женскими платьями и костюмами. Затуманенный рассудок не помешал девушке определить дороговизну и несомненную эксклюзивность этой одежды.
– Выбери себе наряд на вечер. Что не подойдет, откладывай сразу – эти вещи больше не пригодятся. По идее проблем быть не должно, по комплекции вы с Эллой очень схожи, – пояснил Фишер суть сего мероприятия.
– А что будет вечером? – остановила Вера собравшегося уходить Германа.
– Поужинаем вдвоем. Зажжем свечи. Попрошу повара приготовить что-нибудь особенное. Подберу хорошее вино из погреба. Красное или белое предпочитаешь?
– По барабану, – равнодушно отозвалась Вера.
Фишер внимательно посмотрел на нее, как будто пытаясь определить: равнодушие девушки вызвано приемом препаратов, или же она проявила свойственную ей дерзость? Герман в замешательстве покинул свою комнату, оставив Веру в компании нарядов. Элла бы никогда так не выразилась. Если придется выводить Веру в люди, то ей будет достаточно один раз раскрыть рот, чтобы серьезно его скомпрометировать. С другой стороны, она же успешная телеведущая, а не какая-нибудь деревенщина. Может грамотно подать себя, когда хочет.
Вера подошла к вешалке и начала перебирать висящую на ней одежду. Легкий интерес к происходящему начал пробиваться сквозь завесу равнодушия. У Эллы был очень хороший вкус. И носила она одежду очень аккуратно. А еще следует отдать должное Фишеру: все предложенные ей вещи побывали в химчистке.
Через несколько минут, после примерки третьего платья, действие препарата как рукой сняло. Уже с неподдельным воодушевлением Вера крутилась перед зеркалом и сама не заметила, как быстро она вернулась в свое привычное состояние. Она всегда хорошо одевалась, и, как истинную ценительницу прекрасного, дизайнерские вещи не смогли оставить ее равнодушной. Тем более ничего подобного она до сих пор не могла себе позволить. Многое идеально садилось по фигуре. Вера понимала, что скорее всего уже сошла с ума, раз так увлеклась примеркой чужих нарядов, в глубине души признавая тот факт, что носить их будет только ее тело. С другой стороны, к чему сокрушаться по поводу того, чего не изменить? Тем более еще неизвестно, как скоро она окажется на разделочном столе Фишера. Все равно к тому моменту от ее сознания уже ничего не останется… Кстати, странно, что в этот раз ясность мысли вернулась так скоро, неужели дорогое шмотье так подействовало?
