Единственное преимущество, которым она обладает сейчас, – это возможность при желании самостоятельно закончить свои мучения и таким образом показать большую дулю Герману и Элле. Только что толку? Во-первых, у нее никогда не было суицидальных наклонностей, а во-вторых, Фишеры хоть и будут раздосадованы, но в итоге найдут новую жертву для осуществления своего замысла.
Однако только так она застрахует свое тело и свой мозг от дальнейших надругательств. Вера огляделась, покрутила в руках вилку – она была тупее любой ложки. Ножик и вовсе не входил в сервировочный комплект к ее ужину. При оказии можно разбить голову о стену, но настолько большое желание умереть у Веры еще не созрело.
35
Перед смертью нужно сделать все, чего никогда не делал, и побывать там, где никогда не был.
Стейс Крамер. «Глория. Начало истории»
Еще одной причиной всеобщего волнения послужило то, что сегодня был день выдачи иммунодепрессантов, а после фиаско на операции Герман надолго заперся в своем кабинете, и никто не решался его потревожить.
Римма, помимо всего прочего, переживала еще и за то, что Вера со вчерашнего дня ничего не ела. Алина на это только сухо заметила:
– Она должна в это время находиться в морге, а не наслаждаться ужином.
– Она уже была там, – загадочно проговорил Пахом, – и, похоже, не планирует возвращаться.
– Чего это ты веселишься? Еще неизвестно, что Герман задумал. Сейчас наложит на себя руки от отчаяния, и останемся мы без препарата.
– Римма, пойдем проведаем его. Заодно получишь дальнейшие поручения касательно Веры, – предложил Пахом.
Римма заметно нервничала, но идею поддержала. Ей нужно было еще успеть сегодня попасть в город, чтобы передать препарат сыну, который поселился в студенческом общежитии.
Дверь кабинета уже не была заперта, а Герман имел вполне деловой вид. Он быстро одобрил идею покормить Веру ужином и бросил вслед Римме загадочную фразу про то, что скоро пленнице придется примкнуть к рядам добровольцев. Пахом напрягся:
– Что это значит? Она и так не сильно сопротивлялась. Ты сам облажался.
– Ну уж нет! Все мои препараты исправны. А вот она каким-то образом мне постоянно препятствует.
– Интересно, каким же? Даже тебе неизвестно, как избежать воздействия наркоза.
– Утром изучим анализы и выясним причину. Но подстраховочный вариант все равно не помешает.
– Что еще за вариант?
– Твой вариант, Пахом. Твой замечательный вариант. – Герман подмигнул молодому человеку. – Так и скажем Вере, что если она не прекратит свои фокусы, то вместо нее на стол ляжет ее сестра.
– Уверен, что Вера не может контролировать этот процесс.
– Ну, возможно, ради сестры научится.
– И какой план по вербовке Даны? – как можно спокойнее спросил Пахом.
– Очень простой. Она приедет завтра в Москву решать наследственные дела.
– Но она же только уехала.
– Видишь ли, получилось так, что ее юрист быстро разобрался с формальностями и попросил ее приехать, – самодовольно улыбнулся Фишер.
– И как ты объяснишь ее исчезновение?
– А сложно ли пропасть без вести в Москве? И искать ее особо некому – такая же одиночка, как и сестра. К тому же личность не медийная, это нам только на руку. Конечно, можно было бы использовать тот же способ, что и с Верой, но, во-первых, он более долгий, а во-вторых, есть вероятность, что именно клиническая смерть дает такие странные последствия.
– Раньше такого не случалось.
– Раньше и такой состав не применялся. Больше я не вижу причин таких последствий.
– И как же ты планируешь заманить ее сюда?
– Завтра в полдень ее встретит машина «от юриста» и привезет сюда.
Пахом понимал, что «сюда» – это в один конец. И не важно, какой в итоге будет расклад. Но перечить Фишеру и осуждать его намерения он не стал, только спросил:
– Как Элла восприняла новость?
– Она еще спит. Мне пора к ней – надо быть рядом, когда она очнется. Главное то, что я сегодня досконально продумал запасной вариант. А про Веру расскажу все как есть. Тут действительно винить некого.
– Пока ты не ушел, может, выдашь препарат? Люди ждут.
– Конечно-конечно. Зови всех по одному.
– Тогда я крайний в очереди? – уточнил Пахом.
Фишер все это время увлеченно рассматривал какие-то бумаги. Не отрывая от них взгляда, он небрежно ответил:
– Да, крайний. Приходи завтра. В полдень.
– Но у меня по плану прием сегодня вечером, – заволновался Пахом.
– Ничего страшного с тобой за это время не случится. Получишь завтра и сразу же примешь.
– Ты же сам всегда обращал внимание на необходимость строгого соблюдения графика.
– Я все сказал. – Герман наконец поднял на него внимательный пронизывающий взгляд. – Еще вопросы?
– Нет.
Пахом не был дураком. И Фишер тоже. Оба видели друг друга насквозь, и этот разговор был лишь ширмой, театральной постановкой.
Герман неспроста посвящал Пахома в свои планы. Он собирался раз и навсегда разобраться, на чьей стороне его старый сподвижник, и выбрал довольно изощренный способ проверить его преданность, никак не вредящий Пахому, если тот не задумает учинить бунт. Он щедро предоставил ему последний шанс поступить правильно.
Пахом понял и принял игру. Он уже давно ходил по краю фишерского терпения и сам удивлялся, что ему все еще сходят с рук его наглость и прямолинейность. Своим поведением сейчас шеф говорил ему: «Оставайся в рядах, и будешь жить, свернешь – умрешь». Невозможность принять препарат в срок – это самый отрезвляющий прием, который помогает расставить приоритеты раз и навсегда. Только сейчас Пахом не был уверен, что этот прием сработает.
Все было бы куда проще, если бы он мог связаться с Даной и предупредить ее, чтобы она даже носа в Москву не совала. Но на момент их быстротечного поверхностного знакомства в этом, казалось, не было никакой необходимости. Напротив, он испытал облегчение, когда женщина ушла и у него пропал соблазн выложить ей всю правду о сестре. После звонка Фишера, который последовал незамедлительно, тревога обуяла его несчастную душу снова. И не зря.
Выходит, теперь его жизнь зависит от того, примет ли он роковое решение перехватить завтра в полдень Дану на вокзале. Конечно, под вопросом и время, и место. Есть вероятность, что Дана прибудет самолетом. Но независимо от исхода этого рискованного мероприятия он больше не получит свою долю иммунодепрессантов никогда. Это будет последняя проверка от Фишера, которую он провалит, подписав себе смертный приговор. Так стоит ли рисковать, если вероятность успеха ничтожно мала?
