Только бы Антон не сменил номер! А то с него станется. И еще у него была привычка не отвечать на незнакомые номера.
– Слушаю, – ответил женский голос.
«Твою мать!» – выругалась про себя Вера и задалась вопросом, что же хуже в данном случае: что Антон сменил номер или что Антон нашел ей замену меньше месяца спустя после ее похорон. Во втором случае будет очень стыдно перед Пахомом. Но это лишь подтверждает слова Фишера – новая пассия появилась еще до похорон. И она страшна, как вся Верина жизнь, особенно в последний ее месяц.
– Алло, Антон не может сейчас подойти, я передам ему всю необходимую информацию.
Ну, конечно! После близости он всегда уходил в душ и просил Веру ответить в случае, если не хотел пропустить важный звонок.
Голос был приятный. Не похоже, чтобы он принадлежал той замухрышке с похоронной записи. Да и вовсе не обязательно это она, времени уже сколько прошло.
Вера заговорила ровно и холодно:
– Срочно вытаскивай его из душа. Это вопрос жизни и смерти. Сию же минуту, слышишь?
Пауза на том конце. Надо было повежливее, а то сейчас психанет и не передаст Антону, что был звонок.
– Девушка, пожалуйста! – взмолилась она.
– Вера? – наконец отозвался тот же голос.
– А? Как вы узнали?
– Я сейчас передам ему трубку.
Молчание длилось бесконечно долго. Потом послышались короткие перешептывания.
– Алло?
Наконец-то!
– Антон, это Вера. Если помнишь, ты похоронил меня месяц назад, а до этого в морге не признал. И между этими событиями я еще напугала тебя до полусмерти во дворе твоего дома.
В этот момент в трубке нетерпеливо раздался третий голос:
– Вера, умоляю тебя! – Пахом призывал ее говорить по существу.
С другой стороны снова послышалось шушуканье. Затем Антон задал Вере пару вопросов, на которые она быстро ответила, и голосом, не лишенным изумления, спросил:
– Ты не одна?
– И да и нет. Как быстро ты сможешь добраться до Печатников?
– Быстро.
– Пахом, назови адрес, – скомандовала Вера.
Третий голос вступил снова. Дождавшись, пока Пахом выговорит адрес, она продолжила:
– Поезжай туда. Один. Этот человек все тебе расскажет, только поторопись. Пахом, я перезвоню через час. Держись, мы что-нибудь придумаем! Отключаюсь.
Вера потратила на разговор столько моральных сил, что до своей комнаты ей пришлось добираться, придерживаясь за стенку. Столько потрясений за какие-то десять минут! Ей даже показалось, что она наконец-то проголодалась. Но это только показалось.
39
– Привет, я Смерть.
– Ну и че?
– Ну и все.
Н. А.
Пахом, который последние несколько часов молил о скорейшей кончине, теперь всячески пытался поддерживать остатки жизнедеятельности. Он походил на наркомана, корчащегося от ломки – что в некотором смысле было близко к правде, – или на безнадежного пьяницу, который старательно удерживает голову в вертикальном положении, а глаза чуть приоткрытыми. Казалось, стоит ему расслабиться, и он уже не поднимет головы, а веки его никогда уже сами даже не дрогнут.
Сначала он сильно жалел, что вообще очнулся после сокрушительного удара на вокзале. Это случилось уже дома, в его квартире. Мысленно Пахом поблагодарил своих теперь уже, без сомнения, бывших коллег за это – он не видел обидчиков, но не сомневался, что это дело рук свиты Фишера. Все было продумано досконально. Его ждали.
Теперь же он с ужасом представлял, что было бы, если бы Вера его не застала. Но полдела сделано, Антон уже едет сюда. Осталось подготовиться к встрече, даже если он ее не дождется.
Пахом отпер входную дверь, чтобы Антон смог проникнуть в квартиру. Сам устроился в кресле в прихожей и положил рядом мобильник, на который должна была перезвонить Вера. Под него подсунул пояснительную записку, которую накарябал из последних сил. Вера не успела сообщить Антону, что ему напрямую она позвонить не сможет, поэтому очень важно беречь именно допотопный мобильник Пахома.
Он принялся ждать, пытаясь противостоять свинцовой тяжести, наполнявшей его несчастный череп – единственное, что осталось от него, от его недолгой жизни. Почему разлагается не тело, а голова? Ведь голова намного важнее сейчас, чем это позаимствованное некогда атлетическое тело! Но оно как будто жило своей жизнью и делало вид, что не имеет ничего общего с этим многострадальным отростком в его верхней части. И при всей своей внешней свежести не очень-то слушалось, демонстрируя свою независимость.
– Неважно выглядишь, чувак, – поморщился возникший на пороге Антон, глядя на хозяина квартиры.
Сам Антон был довольно бледен: прошло полчаса с того момента, как он услышал голос девушки, которую похоронил месяц назад. На все вопросы из серии «это можем знать только мы двое» она ответила безошибочно. По мнению Пахома, на это ушли сотни лет. Но приехал Антон быстро, значит, все-таки поверил.
– Проходи, расскажу тебе, сколько успею, а дальше будешь спасать свою Веру сам.
Антон сделал неуверенный шаг вперед:
– Может быть, тебе «Скорую» пока вызвать? Или могу сгонять в аптеку за жаропонижающим, – участливо предложил Антон.
– Мне ничто не поможет, не будем терять время. Садись и слушай.
Когда спустя несколько минут Антон сообразил, что к чему, он прервал Пахома:
– Поехали со мной в одно место. Это должен услышать не только я, но и вся страна. И я смогу это устроить. Прямо сейчас несколько программ дают в прямом эфире. Мало кто откажется поднять рейтинг такой сенсацией. Один я ничего не сделаю. А увидев эфир или хотя бы студийную запись, Фишер обосрется.
– А если он разозлится и навредит Вере?
– Напротив, это только поможет. Возможно, даже тебя успеем спасти, дружище. – Антон похлопал несчастного Пахома по плечу. – В любом случае к Фишеру нельзя идти с пустыми руками. Собирайся, едем на телевидение.
Замыслы Вериного бойфренда показались Пахому несколько опрометчивыми, но сопротивляться не было сил. Оставалось только довериться сильнейшему из тех, кто был на их стороне.
Антон помог подняться несчастному доходяге, а тот всучил ему свою «Нокию», как величайшее сокровище:
– Вера будет звонить только сюда.
Сотрудники телецентра расступались перед двумя молодыми людьми, спешащими куда-то по узким коридорам. Один был им хорошо знаком, а вот второй, повисший на его плече и с трудом передвигавший ноги, вызывал ужас и отвращение.
– Давай-ка сюда, – Антон затащил Пахома в небольшой съемочный павильон.
