– Даже не знаю, – задумалась Вера. – Если только наведаться к сестре и убедиться, что у нее все в порядке.
– Времени у вас осталось совсем мало, но и преград для преодоления расстояний становится все меньше. Посетите родные места, а если есть желание, то и места, в которых вы никогда не бывали, но всегда мечтали оказаться. Сейчас, когда тревоги полностью оставят вас, начнется самое благодатное время.
За последние десять минут Вере действительно заметно полегчало.
– Что бы я делала без тебя, Даша?
– Ничего. Знание само вас настигло бы.
Вера обвела взглядом троицу своих друзей – последних из живущих, с кем у нее была возможность пообщаться. Но ожидание прощания тяготило ее. Можно было бы просидеть тут всю ночь, любуясь друг другом, но люди скоро захотят есть и спать, и она начнет чувствовать себя обузой. К тому же у нее появилось ощущение тесноты, хотелось полета и простора.
То же она чувствовала и со стороны собравшихся. Никто не хотел с ней расставаться, но тяготился ожиданием.
– Я готова, – проговорила Вера.
– Тогда я уйду первая, – отозвалась Даша. – Если что, вы можете найти меня в церкви. Уверена, до сорокового дня я вас точно буду видеть. Но вряд ли вы этого захотите, – ободряюще улыбнулась она.
– Спасибо.
В подсобке зазвонил телефон, и Пахом поторопился туда, чтобы ответить. Дверь за ним закрылась.
– Значит, я буду второй, – подытожила Даша.
– Как жаль, – уголки Вериных губ поползли вниз. – Мы не успели попрощаться.
– Ему это непривычно. Он не специально. Мы дождемся его. И передадим ему ваши слова, Вера.
– Хорошо, – смиренно согласилась та.
Через минуту Пахом вернулся и сообщил, что звонил Фишер.
– Он сказал, что выполнил свою часть договора и теперь жаждет получить информацию о том, что происходит с тобой, – обратился он к Вере.
Все в изумлении уставились на молодого человека.
– Ты меня видишь? – уточнила Вера.
– Ну да, я почему-то и не подумал, что могу не увидеть тебя. Надо же, – оживился он.
– Почему так? – спросила Вера у Даши.
Девушка пожала плечами, впервые выражая недоумение, но немного поразмыслив, как всегда, нашла ответ:
– Я не единственный человек в мире, способный видеть души умерших. Таких людей очень много. Кто-то развивает этот дар, кто-то игнорирует и сводит на нет. Концентрация вашей души, Вера, настолько сильна, что вас увидит любой, кто хоть на толику обладает этой способностью. Я с детства побаивалась своих возможностей, но после клинической смерти, которую пережила в семнадцать лет, сопротивляться дару стало бесполезно и глупо. Я научилась жить с ним, принимать его правильно. Вероятно, у вас, молодой человек, – обратилась она к Пахому, – эта способность также чем-то обострена.
– Я тоже пережил клиническую смерть и месяц пролежал в коме после операции. – Пахом не стал вдаваться в подробности.
– Вот и объяснение, – улыбнулась Даша.
– А я не пережил клиническую смерть и уже хуже вижу Веру, – подал голос Антон.
Пахом взял Дашу под локоть, провожая к выходу:
– Мы подождем снаружи.
Вера с досадой посмотрела на закрывшуюся дверь. Теперь в помещении остались только двое. Она так долго и отчаянно мечтала о встрече с Антоном, но сейчас практически ничего не чувствовала. Немудрено – способность страстно любить и желать, наверное, атрофируется вместе со всеми остальными потребностями. Грустная сторона смерти. Вообще минусов намного больше, чем благодати, о которой рассуждала Даша.
Антон подошел и взял в руки ее ладони.
– Холодные? – спросила Вера.
Она сама почти не чувствовала его прикосновений.
Антон кивнул.
– Мне очень жаль, что мы встретились так поздно и что судьба так быстро нас развела.
– Ты прав, это судьба.
Вера строила на Антона серьезные планы, но теперь ясно понимала, что им не суждено было долго пробыть вместе. И если бы не ее смерть, рано или поздно их разлучило бы что-нибудь еще. Но лучше рано. Потому что вопреки единственному верному методу – выбирать человека душой – мы зачастую руководствуемся другими критериями.
Вере нравилась внешность молодого человека, нравилось, как он одевается, как они смотрятся вместе, как их воспринимают окружающие. Им не было скучно, взгляды на досуг всегда совпадали и, главное, никто не покушался на свободу и личное пространство друг друга. Но разве в этом счастье? Разве будет его больше, если якобы любимый человек будет меньше присутствовать в твоей жизни? Разве счастье не в том, чтобы идти рука об рука всегда и везде? Люди стремятся отдыхать друг от друга и ограничивать общение, только если они не предназначены друг другу.
Тем не менее она смотрела сейчас на Антона с большой нежностью и чувствовала, что хоть их отношения и не переросли во что-то серьезное и долговечное, именно ему встреча с ней была жизненно необходима. Он изменился за этот месяц, и Вере это нравилось.
– Не будем ни о чем жалеть. Сейчас я понимаю и чувствую, что все к лучшему. И я очень рада, что ты был в моей жизни. Это правда.
Антон жадно ловил последние остатки образа ускользающей возлюбленной. Вера медленно попятилась назад, с нежностью улыбаясь и неотрывно глядя в глаза молодого человека, полные трепета и грусти. Она сама не заметила, как скрылась за дверью, пройдя сквозь нее. Антон остался один в приемной.
Немного погодя он вышел в коридор и прошел мимо Веры, уже не заметив ее. Девушка проследовала за ним. Она наблюдала, как он провожает Дашу до машины и открывает перед ней дверцу, приглашая сесть. Прежде чем нырнуть в автомобиль, девушка помахала Вере на прощанье. Они уехали.
Остался только Пахом. Он стоял, облокотившись о капот своих «Жигулей», кутаясь в легкую курточку и небрежно накинув капюшон. Вера подошла к нему и, заискивающе заглянув под капюшон, помахала рукой у него перед глазами.
– Эй, я тут! Все уехали. Остались только мы.
Пахом видел ее. Но был не в настроении.
– Тебе же не холодно? – спросил он, глядя на легко одетую Веру.
– Не холодно, – улыбнулась девушка.
– Чего веселишься?
– А что, нельзя?
Поглядев на Пахома, Вера вдруг четко осознала, чего она хочет. Как много всего она желает сделать прямо сейчас.
– Какие планы? Дежурство закончилось? – поинтересовалась она.
– Да. Поеду домой. – Он поднял на девушку прятавшиеся до этого глаза. – Может, прокатишься со мной?
– Нет.
Пахом понимающе кивнул.
– Ты езжай, а я буду ждать тебя дома.
– Правда?
