Слим никогда не рассказывала мне всего, что происходило в их доме при Джимми, но говорила достаточно, чтобы я мог представить себе ситуацию.
Если коротко: когда Слим было три года (как ей рассказывали), ее дедушка посреди ночи упал с лестницы (или его столкнул Джимми), сломал шею и умер. Джимми остался один с тремя женщинами.
Бог знает, чего он только с ними ни вытворял.
Я слышал только кое-что. Знаю, что всех троих он мучил и избивал. Я знаю, что со всеми тремя он занимался сексом. Хотя Слим никогда напрямую не признавалась в этом, намеков оказалось достаточно, чтобы понять, что он заставлял их участвовать в разного рода извращениях – включая оргии, в которых участвовали представительницы всех трех поколений.
К тому времени, как все закончилось, Слим было тринадцать и она называла себя Зок.
Однажды утром она выглядела особенно радостной. Когда мы вместе шли в школу, я спросил:
– Что происходит?
– В каком смысле?
– Ты такая счастливая.
– Счастливая? Да я просто в восторге!
– Почему?
– Джимми (она никогда не называла его «отец», «папа» или «папаша») ушел прошлой ночью.
– Эй, это же здорово! – я сам пришел в восторг. Я знал, что Слим ненавидела его, хотя и не знал почему. Это я узнал гораздо позже. – И куда он ушел?
– Он отправился далеко на юг, – ответила она.
– Во Флориду или куда-то вроде этого?
– Нет, гораздо южнее, – сказала Слим. – Далеко на юг. Я не знаю точного названия этого места, но он точно никогда больше не вернется.
– Ты уверена? – спросил я, надеясь, что она права.
– Вполне. Оттуда еще никто не возвращался.
– Откуда?
– Оттуда, куда он отправился.
– Так куда он отправился?
– На Глубокий Юг
[23], – ответила она и засмеялась.
– Ну, как скажешь, – сдался я.
– Да, именно как я скажу.
К тому времени мы оказались в зоне слышимости проходившего мимо охранника и умолкли.
И хотя тема путешествия Джимми еще не раз поднималась в наших разговорах, мне так и не удалось узнать о том, куда именно он отправился. «Глубокий Юг» – вот и все.
У меня были подозрения, но я держал их при себе.
Бабушка Слим умерла в прошлом году. Она скончалась внезапно. Крайне внезапно, находясь в очереди на кассу в магазине «Супер-М». Рассказывали, что она перегнулась через ручку тележки, чтобы вынуть банку томатной пасты, и тут внезапно дернулась, вскрикнула и нырнула головой вперед; ее тележка покатилась вперед, при этом бабушка торчала из нее кверху задом. Впереди стояла пара детишек, дожидавшихся, пока их мама выпишет чек. Взбесившаяся тележка раскидала их в стороны, сбила мать, отбросила с дороги их пустую тележку и продолжала катиться. По дороге она прихватила пожилую даму, которая направлялась к выходу с собственной тележкой. В конце концов они врезались в пирамиду угольных брикетов Кингсфорда
[24], и бабушка Слим кувырнулась в тележку.
Никто, кроме нее, во время этого происшествия не погиб, но один из детей получил сотрясение мозга, а пожилая дама – перелом бедра.
Вот так (не без помощи аневризмы мозга) ушла из жизни бабушка Слим, а Слим и ее мать остались вдвоем жить в прекрасном доме.
Мы с Расти поднялись по ступеням на крыльцо. Я вдавил кнопку дверного звонка указательным пальцем. Изнутри раздался негромкий перезвон колокольчиков.
И больше ничего. Ни шагов, ни голосов.
Я снова позвонил. Мы еще немного подождали.
– Кажется, ее здесь нет, – сказал я.
– Давай проверим, – предложил Расти, открывая сетчатую дверь.
– Эй, мы не можем просто так зайти! – всполошился я.
Он все равно зашел внутрь и покрутил ручку основной двери.
– Смотри-ка, не заперто.
– Конечно же нет, – ответил я. В те дни почти никто в Грендвилле не запирал входную дверь.
Расти распахнул ее и, заглянув внутрь, прокричал:
– Э-гей! Есть кто дома?
Ни звука.
– Давай же, – позвал Расти и вошел внутрь.
– Я не думаю… Если никого нет дома…
– Как мы можем знать, что никого нет дома, если мы даже не вошли? Ты же сам сказал: Слим могла потерять сознание или что еще случилось!
Он был прав.
Так что я вошел следом за ним и аккуратно прикрыл за собой дверь. В доме стояла тишина. Я слышал тиканье часов, потрескивание половиц – и ничего больше. Ни голосов, ни музыки, ни шагов, ни звука текущей воды.
Но дом был по-настоящему большим. Слим могла быть где-то внутри, не догадываясь о нашем присутствии, а может быть, и вовсе не имея возможности пошевелиться или позвать на помощь.
– Ты осмотри этот этаж, – прошептал Расти, – а я пойду наверх.
– Я пойду с тобой, – прошептал я в ответ.
Мы перешептывались как парочка воров. Предполагалось, что мы вошли в дом, чтобы убедиться, что со Слим все в порядке. Так зачем же перешептываться? Вероятно, это выходит само собой, когда находишься в чужом доме без разрешения.
Но дело было не только в этом. Думаю, у нас обоих на уме было еще кое-что, кроме заботы о Слим.
Взбираясь по лестнице, я разнервничался и почти задыхался, мое сердце стучало изо всех сил, капли пота стекали по голым бокам, руки дрожали, а ноги подкашивались.
За многие годы мы не раз бывали у Слим дома, но нас никогда не приглашали внутрь, если там не было матери Слим. И мы ни разу не бывали наверху. Второй этаж был под запретом, там находились спальни.
Не то чтобы мать Слим была особенно строгой. Но тогда ни один уважающий себя родитель не позволял своим детям пригласить друзей в дом, если рядом не было взрослых. И даже если вся семья была в сборе, друзей противоположного пола никогда не разрешалось проводить в спальню. Это было обычное правило практически в любом семействе.
Пробравшись на верхний этаж, мы с Расти фактически нарушали табу.
Кроме того, это была та самая лестница, с которой упал дедушка Слим. А наверху находилась спальня, в которой Джимми совершил много ужасных вещей со Слим, ее матерью и бабушкой.
Был также крошечный шанс, что мы застанем Слим принимающей ванну.
И мы оба были без футболок. Это нормально, когда ты просто слоняешься по округе, но выглядит не лучшим образом, если ты в таком виде влез в чей-то дом.
