Мы снова замолчали и уставились на устроенный нами бардак: наверху шкафа образовалась лужа, в которой поблескивали разномастные куски стекла. На ковре растеклось мокрое пятно, как будто щенок сделал свои дела. По полу раскиданы осколки цветного стекла, а у самых ног Расти – желтые розы и обсыпавшиеся лепестки.
– И что нам теперь делать? – спросил Расти.
Я помотал головой: я все еще не мог поверить, что мы умудрились вляпаться в такую неприятность.
– Попытаемся отчистить? – предположил Расти.
– Я не думаю, что это возможно. Эти духи… Ковер ими насквозь провонял. Как только кто-нибудь поднимется наверх, сразу поймет, что что-то не так.
– Не говоря о том, – добавил Расти, – что мы не можем склеить обратно вазу и флакон.
– Давай соображать скорее и убираться отсюда.
– Ты хочешь просто уйти? – не поверил Расти.
– Я хочу, чтобы этот кавардак просто испарился!
– Держи карман шире.
– Так, ладно, – произнес я, размышляя вслух. – Мы не можем все это убрать. Нам понадобится минут пятнадцать, только чтобы собрать все стекло. И комната все равно будет вонять, как парфюмерная фабрика. Кроме того, нас здесь может кто-нибудь застать.
Расти закивал.
– Если мы просто уйдем – оставим все как есть, – они могут даже не догадаться, что здесь кто-то был, – заметил он. – В смысле, если ты уронил эту вазу, просто хлопнув дверцей, то она могла упасть сама из-за чего угодно. Решат, что это была какая-то случайность.
– Вот уж не знаю, – засомневался я.
– Да ладно. Что угодно могло опрокинуть эту штуку. Даже хлопнувшая входная дверь.
– Ну, может быть.
– Давай валить отсюда.
Мы попятились из комнаты, продолжая смотреть на беспорядок, как будто он мог последовать за нами. Только в коридоре мы обернулись и побежали к лестнице. И только оказавшись в квартале от дома Слим, остановились, чтобы передохнуть.
– Я чувствую себя распоследней крысой, – сказал я.
– Всякое случается, – ответил Расти. – Суть в том, что нас никто не заподозрит. По крайней мере, если никто из нас не проболтается.
– Не знаю…
– Чего ты не знаешь?
– Врать Слим…
– Ты считаешь, что будет лучше рассказать прямо о том, что мы шлялись по ее дому? Вот прекрасно!
– Ну, если мы объясним зачем…
– И чем же мы занимались в спальне ее матери?
– Я пошел туда, чтобы найти тебя.
– А, ты собираешься рассказать Слим, что я делал в спальне ее матери?
Я замотал головой. Я точно не могу рассказать Слим о том, что произошло.
– Вот именно, лучше вообще молчать.
– Зачем ты вообще туда полез?
– Да захотелось, – огрызнулся он. – Все равно ты бы сделал так же.
– Вот уж нет.
– Только ты бы полез в шкаф к Слим, – ухмыляясь, он приподнял брови. – Чем ты занимался в ее комнате?
– Рассматривал книги.
– Ну конечно…
– Я даже не заметил, как ты ушел.
– Ага, ага…
– Да иди ты!
Рассмеявшись, он похлопал меня по спине.
– Руки убери, – одернул его я.
Расти отвел руку. Его улыбка стала жалобной.
– Серьезно, ты же не расскажешь ничего Слим? – спросил он.
– Наверно, нет, – ответил я.
– Наверно? Да ладно, я-то никогда про тебя не рассказывал!
– Знаю, – ответил я, чувствуя легкую тошноту при мысли о том, сколько всего Расти мог бы обо мне рассказать. – Не расскажу, точно.
– Хорошо. Отлично. Обо всем этом знаем только мы с тобой.
– Ага.
– По рукам!
Я огляделся. По обеим сторонам улицы стояли дома, поблизости было несколько человек, но никто, кажется, не смотрел в нашу сторону. Я пожал руку Расти. Его ладонь была крупнее моей и очень потная. Он не выкинул никакой шуточки, так что, полагаю, говорил всерьез.
– Если что, – заявил он, – мы вообще сегодня не ходили к дому Слим.
– А что, если нас кто-нибудь видел?
– Скажем, что это были не мы.
– Так нам и поверят.
– Просто будем держаться этой версии, несмотря ни на что.
– Но если нас кто-то видел – кто-то знакомый…
– Легко: просто скажем, что он перепутал день. Понимаешь? Скажем, что мы были дома у Слим вчера, а не сегодня. Дошло?
– Наверное.
– Не беспокойся. Никто же не станет ничего расследовать – там же никого не убили.
– Это верно, – признал я.
Но на душе у меня все равно было скверно, потому что в правде было кое-что похуже разбитой вазы и бутылки духов. Конечно, мы никого не убили. Но если о том, что случилось в доме Слим, станет известно, люди будут косо смотреть на нас с Расти (особенно на Расти) до скончания века.
– Ничего не было? – спросил Расти.
– Ничего не было.
– Отлично, – он улыбнулся, явно почувствовав огромное облегчение. – Вот и договорились.
– Теперь, – сказал я, – нам нужно найти Слим.
– Она скоро объявится.
– Я думаю, что нам стоит поговорить с ее матерью.
– В «Стирмане»? – спросил Расти. – О, отличненько! И что мы ей скажем? «Ой, миссис Дрейк, а вы тут дочку свою не видели? Она, кажется, пропала. Мы уже проверили у вас дома, но там ее нет».
– Этого мы ей говорить не станем.
– Стоит нам только оказаться рядом с ней, как она поймет, что это мы побывали в ее спальне.
Полагаю, он мог оказаться прав.
– Кроме того, – продолжал Расти, – думаешь, нас впустят в ресторан без футболок?
– Мы можем взять какую-нибудь одежду у тебя дома, – предложил я.
– Мы не можем пойти в «Стирман».
– Но мы должны найти Слим! Куда она могла деться? Не могла же она просто исчезнуть? Может, ее кто-нибудь похитил. Ты же не видел, как она вошла в дом. Ее нет у нее дома, нет у меня дома, мы не встретили ее на улице – так куда она подевалась?
– Может, пошла в больницу?
К тому времени мы оказались всего в паре кварталов от полицейского участка.
– Думаю, надо поговорить с моим отцом.
– Твоим отцом? Ты сдурел?
– Может, он что-нибудь знает.
