На кухонном столе я обнаружил записку, написанную маминой рукой:
«Сынок,
из больницы только что позвонил отец. Он поранился, но говорит, что волноваться не о чем. Я поеду к нему. Не знаю, как скоро вернусь. Не жди и ужинай без нас. Бургеры в холодильнике. Я позвоню, как только смогу.
Постарайся не беспокоиться, с отцом все в порядке.
Люблю,
мама».
Слим и Расти молча наблюдали за мной, пока я перечитывал записку несколько раз. Закончив читать, я сказал:
– Мой отец в больнице, – в животе у меня как будто образовался кусок льда.
Слим сочувствующе нахмурилась:
– Что случилось?
Покачав головой, я передал записку Слим. Расти встал рядом с ней и стал читать через плечо.
– Наверняка ничего серьезного, – сказала Слим. – В конце концов, он сумел позвонить твоей матери.
– Но достаточно опасно, – заметил Расти, – иначе ему не пришлось бы остаться в больнице.
Поглядев на него с мрачным видом, я снова покачал головой.
Слим отложила записку и спросила:
– Что ты собираешься делать?
– Даже не знаю, – пробормотал я.
– Хочешь, мы уйдем? – спросил Расти.
– Нет, не надо, – я отодвинул от стола стул и уселся. – Почему мама не написала, что случилось?
– Она же написала, что с ним все в порядке, – заметила Слим.
– Не может он быть в порядке.
Она снова взяла записку и смотрела на нее какое-то время.
– Твой отец поранился, – уточнила она, – но сейчас он в порядке. Здесь так написано.
– Бессмыслица какая-то, – буркнул я.
– «Поранился», – повторила Слим. – Твоя мама не стала бы так писать, если бы это был какой-нибудь сердечный приступ. Может, он попал в аварию.
– Или его подстрелили, – предположил Расти.
Слим одарила его уничтожающим взглядом.
– Что бы ни произошло, – сказала она мне, – это не слишком серьезно, но твоему отцу нужно какое-то лечение.
– Почему она просто не написала об этом? – вырвалось у меня. – Он же наверняка рассказал ей.
– Не знаю, – тихо произнесла Слим.
– Может, она не хотела тебя пугать? – предположил Расти.
– Разве ничего не знать не страшнее? – Слим положила руку мне на плечо. От этого я почувствовал себя лучше, но не мог совершенно успокоиться. – Нам не обязательно дожидаться звонка твоей матери. Почему бы просто не позвонить в полицейский участок? Я уверена, что кто-нибудь там сможет рассказать, что случилось.
Я посмотрел на кухонные часы и сказал:
– Долли все еще на дежурстве.
– И что?
Я помотал головой. Несмотря на то что общение с Долли было для меня испытанием, я встал и подошел к телефону.
Расти глядел на меня с таким видом, как будто ему было больно.
– Ты можешь позвонить в больницу, – предложил он.
– Мы не знаем, в какую именно надо звонить, – резонно заметила Слим.
Хотя в Грендвилле был собственный госпиталь, окружная больница в Кларксбурге была гораздо лучше оборудована на случай серьезных происшествий. В Бикстоне был католический госпиталь, в котором работали в основном монахини. Пострадавший в нашей местности человек мог оказаться в любом из них, в зависимости от обстоятельств.
– Начни с ближайшего, – предложил Расти.
– Проще спросить у Долли, – возразила Слим.
Мы не успели рассказать ей о нашем сегодняшнем столкновении с этой злобной мегерой. Впрочем, учитывая обстоятельства, я надеялся, что Долли проявит понимание. Хотя она терпеть не могла меня, ей нравился мой отец. И недаром – кто-нибудь другой давным-давно ее уволил бы.
– Думаю, я позвоню ей, – решил я.
Стоило мне протянуть руку к трубке, как телефон зазвонил. Я подпрыгнул от неожиданности и с бьющимся сердцем отдернул руку. Но до того как звонок прозвучал второй раз, я поднял трубку и спросил:
– Алло? – Я едва мог дышать.
– Дуайт?
Это была мама, но не моя. И она явно была недовольна.
– Рассел там?
– А… Да, он здесь.
– Пожалуйста, скажи ему, чтобы он немедленно шел домой.
– Хотите, я передам ему трубку?
Сжав зубы, Расти замахал руками и замотал головой.
– Я побеседую с ним, когда он вернется. А что до вас, молодой человек, то я должна сказать, что ужасно в вас разочаровалась.
Я почувствовал, что у меня на лице тоже появляется гримаса. Льдина в желудке стала еще холоднее, чем раньше.
– Мне очень жаль, – пробормотал я.
– Несомненно. Элизабет всегда так тепло к тебе относилась.
– Мне она тоже нравится.
– В таком случае ты нашел странный способ это показать.
– Простите.
– Пожалуйста, передай Расселу, чтобы он шел домой немедленно, – и на этом она повесила трубку.
Мы с Расти посмотрели друг на друга.
– Тебе надо немедленно отправляться домой, – сказал ему я.
– Дерьмо.
– Битси, должно быть, на нас наябедничала.
– Я же говорил! Дерьмо. Вот же мелкая сучка.
– Эй, – возмутилась Слим.
– Именно такая она и есть. Так и думал, что она все расскажет.
– Что вы там натворили, ребята?
– Мы ее как бы обманули, – признался я. – Она хотела пойти с нами, чтобы искать тебя. Мы пытались отговорить ее, но она не желала слушать.
– Только бы все было так, как она хочет, или она бежит плакаться мамочке, мелкая засранка.
Слим посмотрела на него с отвращением:
– Прекрати ругаться.
– В общем, – объяснил я, – в конце концов я сказал, что ей можно пойти с нами, только если она обуется. И когда она пошла за обувью, мы убежали.
– Не очень-то вежливо, – заметила Слим.
– Знаю. Но она было очень навязчивой. И потом, это для ее же блага. В смысле, мы же шли на поле Янкса. Думаешь, стоило брать ее с собой?
– Да уж, понимаю.
– Так что теперь мы по уши в дерьме, – вздохнул Расти.
– Тебе лучше идти, – заметил я.
– А вы, ребята? – спросил он.
Я покачал головой.
– Мы останемся здесь, – сказала Слим, – и попытаемся выяснить, что случилось с шефом полиции.
