«Это будет унизительно, – подумал я, – но всяко не хуже того, что уже случилось».
Еще раз подоткнув полотенце, чтобы закрепить его на талии, я открыл дверь прачечной.
И вошел внутрь.
Слим внутри не было. Машинка не работала, но воздух был горячим, и в нем витал сильный запах стирального порошка. Я подошел к машинке и поднял крышку, наклонился вперед и стал вглядываться в темноту внутри, чувствуя, как оттуда поднимается влажный горячий воздух. Машинка работала совсем недавно, но теперь была пуста.
Я перешел к сушильной машине. Она загружалась спереди. Когда я присел на корточки, чтобы ее открыть, полотенце снова начало соскальзывать. Я подхватил его, когда оно сползло до бедер, и наклонился еще ниже, чтобы заглянуть в барабан.
Внутри лежала груда мокрой ткани.
Чувствуя себя немного неуютно, я присел перед машинкой на корточки, сунул внутрь правую руку и стал ворошить вещи. Я обнаружил свои джинсы, обрезанные джинсы Слим и трусики от ее голубого купальника. Больше ничего.
– Ты меня нашел.
Хотя я и узнал голос Слим, он раздался за моей спиной так неожиданно, что я подпрыгнул. Моя рука дернулась и ударилась о край дверцы машинки.
– Ай! – вскрикнул я и выдернул руку. Схватившись за ушибленное место, я вскочил на ноги и обернулся.
Отдельная дверь вела из прачечной непосредственно в гараж. Там стоял громадный старый «понтиак», который принадлежал бабушке Слим (той, что «выбыла» из очереди в «Супер-М» в прошлом году), но помещение использовалось в основном как кладовка. Там стояла морозильная камера и запасной холодильник.
Когда я вошел в прачечную, дверь в гараж была закрыта. Теперь она была нараспашку, а Слим замерла в проеме с озабоченным выражением на лице, держа в каждой руке по бутылке пива. Передний подол ее рубашки был длинным и скрывал промежность, но в вырезах по бокам я мог видеть кожу ее бедер. На ней были только кроссовки.
Все это я заметил за малую долю секунды.
В те же мгновения, держась за ноющую от боли руку, я осознал, что полотенце соскользнуло.
Кисть пострадавшей руки находилась практически там, где нужно, и я прикрылся так быстро, как только мог.
Слим с улыбкой наблюдала за тем, как я скорчился и подобрал полотенце.
Когда я снова обернул его вокруг талии, ее улыбка померкла.
– Прости, что напугала, – произнесла она.
– Все нормально.
– Ты здорово ударился рукой.
– Ничего, заживет.
– Все время из-за меня с тобой что-то приключается, – она с тревогой посмотрела на меня. Но потом, по всей видимости, нашла в собственных словах что-то забавное, потому что на ее лице снова появилась улыбка. – Расти оценил бы ситуацию, – заметила Слим.
– Да уж.
– В общем, извини, – она отошла к двери и пошла ко мне. Бутылки с пивом покачивались у ее обнаженных бедер, грудь слегка колыхалась под блузкой. Поставив бутылки на сушилку, Слим сказала: – Дай посмотрю на твою руку.
Придерживая полотенце левой рукой, я поднял правую. Плечо пересекала красная полоса. Слим посмотрела на нее и нахмурилась. Потом нежно взяла меня за запястье и за локоть, приблизила мою руку к лицу и поцеловала покрасневшую кожу. Мне по-прежнему казалось, будто кто-то ударил меня по руке ломом, но теперь я чувствовал и прикосновение губ Слим. Они были мягкими и прохладными.
Посмотрев мне в глаза, она спросила:
– Теперь лучше?
– Да, теперь все отлично, – заверил я.
Она отпустила мою руку.
– Я не собиралась тебя пугать. Я думала, что ты в доме.
– Я стал за тебя беспокоиться.
– Я все время была здесь.
Я пожал плечами.
– Конечно. Просто… тебя не было так долго.
– Я не могла уйти, пока не закончит работать машинка, – она посмотрела на себя и повела раскрытой ладонью над голым бедром, как бы намекая на то, что под рубашкой на ней ничего не было.
Как будто я еще не заметил.
– Раз уж все равно надо было запускать машинку, – пояснила Слим, – я решила закинуть в нее и некоторые свои вещи, – она покраснела, поколебалась секунду, как будто хотела еще что-то добавить, потом отвернулась. – Только вот беда в том, что я никак не могу запустить сушилку.
Я обнаружил, что улыбаюсь.
– Что, мечтаешь о мокрых джинсах? – спросила Слим.
Я помотал головой.
– Просто… я боялся, что ты снова потеряешься.
Ее брови взлетели вверх.
– Что значит «снова потеряюсь»? Я никогда не терялась.
– Но я-то думал, что потерялась.
– Да, но ведь я не терялась. Я все время знала, где нахожусь.
– Ну, наверное.
– Не наверное, а точно, – она рассмеялась и спросила: – Так что нам делать с сушилкой?
Поколебавшись, я поинтересовался:
– А что с ней не так?
– Она не запускается. Смотри.
Слим подошла к машинке. Когда она наклонилась, чтобы захлопнуть дверцу, задний подол ее рубашки приподнялся на пару дюймов. Я постарался смотреть в сторону. Но, прежде чем мне удалось отвести глаза, Слим выпрямилась.
Не успел я решить, чувствовать ли облегчение или разочарование, она перегнулась через машинку, чтобы дотянуться до кнопок управления. Вот тут рубашка по-настоящему задралась.
– Видишь? – спросила Слим.
Еще бы я не видел!
– Она должна была заработать, но ничего не происходит.
Я промычал что-то нечленораздельное.
Она выпрямилась и повернулась ко мне. Я, наверное, был красный как помидор, но она вела себя так, будто ничего не заметила. Будто не видела, как приподнимается спереди мое полотенце.
– Почему она не желает работать?
– Я уверен, что еще как желает.
Она хмыкнула, но я заметил, что ее позабавил мой ответ.
– Ты знаешь, о чем я.
– Ты уверена, что все делаешь правильно? – уточнил я.
– Я знаю, как завести сушилку.
– В этом я и не сомневался.
– И что бы это значило? – спросила она.
Я постарался ухмыляться не слишком широко.
– О, ничего особенного.
Слим вытянула вперед правую руку, свернула большой и указательный пальцы колечком и щелкнула меня по носу. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы заставить заморгать и отступить на пару шагов. У меня заслезились глаза.
– Ой, нет, – на лице Слим изобразился почти что ужас. – Прости! Господи, ну почему я все время выкидываю что-нибудь такое? – она взяла мое лицо в ладони и поцеловала в нос. Потом – в губы.
