Поле усеяно расколотыми бутылками, оставленными после бесчисленных одиноких попоек, свиданий, вечеринок, оргий, сатанинских сборищ и всего, что только можно придумать. В такой серый день осколки трудно заметить, но когда выглядывает солнце, отсветы и отблески на стекле почти ослепляют.
Конечно же, никто не ходит по полю Янкса босиком. И все боятся оступиться.
Но избежать падений практически невозможно. Если удается не наткнуться на камень, тут же попадешь ногой в дыру. Здесь повсюду змеиные норы, сусликовые ходы, паучьи норки, неглубокие остатки старых захоронений и даже свежие раскопы. Несмотря на то что все останки были вывезены еще в 1954 году, время от времени продолжают появляться свежие дыры. Бог знает почему. Но каждый раз, когда мы исследовали поле Янкса, мы обнаруживали парочку новых.
Вот поэтому мы очень внимательно смотрели под ноги.
Мы посматривали также на землю вокруг, чтобы убедить-ся в том, что нас не подстерегает какая-нибудь тварь. На поле Янкса с нами случалось и такое, и могло произойти вновь, так что мы хотели заметить ее заранее и успеть убраться восвояси.
Так, крутя головами из стороны в сторону, мы добрались до стадиона. Иногда кто-нибудь из нас шел боком или даже задом наперед.
Это здорово трепало нервы.
Внезапно стало только хуже, когда Слим, кивнув головой куда-то налево, сказала:
– Там собака.
Мы с Расти обернулись.
– А, дерьмо, – высказался Расти.
Это была не какая-нибудь Лесси
[12], Рин Тин Тин
[13], Леди или Бродяга
[14]. Желтоватого окраса дворняга высотой примерно мне по колено подбиралась к нам неуклюжей качающейся походкой, низко опустив голову и хвост.
– Не нравится мне ее вид, – сказал я.
– Дерьмо, – снова произнес Расти.
– На ней нет ошейника, – заметил я.
– О боже мой! – с сарказмом воскликнул Расти. – Думаешь, она потерялась?
– Да пошел ты, – отмахнулся я.
– По крайней мере, у нее из пасти не идет пена, – Слим предпочитала во всем находить положительные стороны.
– И что нам делать? – поинтересовался я.
– Не обращаем на нее внимания и продолжаем идти, – сказала Слим. – Может быть, она просто наслаждается прогулкой на свежем воздухе.
– Точно как моя задница, – откликнулся Расти.
– Вот этим она как раз и собирается насладиться, – поддел я.
– Дерьмо.
– Ага, и этим тоже.
– Ха-ха, – невесело откликнулся Расти.
Мы слегка ускорили шаг, сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. И хотя мы старались не смотреть на собаку, каждый оглядывался достаточно часто. Пес между тем продолжал нас преследовать.
– Ох, господи, это очень плохо, – простонал Расти.
Мы были уже недалеко от стадиона. Если бы мы побежали теперь, то могли бы успеть к нему раньше собаки. Но там не было никакой ограды, ничего, что остановило бы пса, если мы успели бы первыми.
От скамеек было немного толку – собака, скорее всего, взобралась бы на них так же быстро, как мы.
Мы могли бы влезть на одну из стоек, поддерживавших софиты, но до ближайшей было по меньшей мере пятьдесят футов.
Гораздо ближе находился киоск, в котором, как утверждал деревянный щит на коньке крыши, когда-то продавались «ПИВО – ЗАКУСКИ – СУВЕНИРЫ». Но он, насколько я знал, был заперт с ночи парковочной трагедии.
Мы точно не могли попасть внутрь (мы пробовали как-то раз прежде), но крыша находилась на высоте восьми футов над землей. Наверху мы были бы в безопасности.
– Как вы относитесь к лазанью? – поинтересовалась Слим. Видимо, она думала о том же.
– Ларек с закусками? – спросил я.
– Ага.
– Что? – переспросил Расти.
Мы со Слим переглянулись. Мы сумели бы вскарабкаться по стенке ларька и добраться до крыши без особых проблем. Мы были достаточно быстрыми, подвижными и сильными.
А вот Расти не был.
– Какие мысли? – спросил я у Слим.
Она помотала головой и пожала плечами.
Внезапно собака бросилась нам наперерез, повернулась и застыла, широко расставив лапы. Она опустила голову и зарычала – с оскаленных зубов текла слюна. Безумным левым глазом она пялилась на нас. Вместо правого зияла черная, сочащаяся чем-то липким дыра.
– А, черт, – пошептал Расти. – Мы влипли.
– Спокойно, – произнесла Слим ровным голосом. Я не понял, разговаривала ли она с Расти или с псом. Возможно, с обоими.
– Нам конец, – продолжал стенать Расти.
Оглянувшись на него, Слим спросила:
– У тебя есть что-нибудь, чтобы ему скормить?
– Что, например?
– Еда.
Расти слабо мотнул головой. С кончика его носа сорвалась капелька пота.
– Ничего? – переспросила Слим.
– У тебя всегда с собой какая-нибудь еда, – уточнил я.
– А сейчас нет.
– Ты точно уверен? – в голосе Слим звучало недоверие.
– Я его съел, еще в лесу…
– Что съел? – спросил я.
– Дин-донг
[15].
– Ты успел съесть дин-донг, пока мы были в лесу?
– Угу.
– И почему мы этого не заметили? – удивился я.
– Я его съел, когда ходил пописать.
– Круто, – пробормотала Слим.
– Он слишком маленький, чтобы делиться с вами, так что…
– Мог бы оставить немножко для этой псины Баскервилей, – заметила Слим.
– Откуда же мне было знать…
Псина издала раскатистый рык, звучавший так, будто ее глотка была наполнена мокротой.
– У тебя что-нибудь есть, Дуайт? – спросила Слим.
– Не-а.
– У меня тоже.
