– Лифтер, работавший в дневную смену, захворал. Ему стало так плохо, что он отпросился с работы. Около восьми мне позвонил управдом и спросил, могу ли я заступить на смену пораньше. Ну а что мне отказываться? Я и пошел ему навстречу. Да, тяжеленькая тогда выдалась у меня ночь, – покачал головой старик.
– Тинке Сакс пришлось еще хуже, – мрачно произнес Клинг.
– Это верно. – Лифтер пожевал губами. – Одним словом, я доставил к ней гостя около девяти – половины десятого. Пока меня не сменили, я его больше не видел.
– А сменили вас в восемь утра, – уточнил Карелла.
– Совершенно верно.
– Вас ничего не удивило? – вдруг спросил Берт.
– В каком смысле? – не понял лифтер.
– К Тинке Сакс часто приходили мужчины в районе девяти – половины десятого вечера, оставаясь у нее до утра?
Циклоп заморгал единственным глазом.
– Знаете что, – опустил он голову, – не нравятся мне разговоры о покойниках…
– Вы знаете, мы сюда, собственно, явились как раз ради того, чтобы говорить о покойниках, – сухо заметил Клинг, – ну и еще о живых, которые их навещали. Я задал четкий, простой вопрос и рассчитываю на аналогичный ответ. Тинка Сакс часто развлекалась с мужчинами всю ночь напролет?
Циклоп снова моргнул:
– Сбавьте обороты, молодой человек, – промолвил он, – а то вы меня сейчас так напугаете, что я побегу от вас в лифте прятаться.
Чтобы разрядить напряжение, Карелла рассмеялся. Эрнст одарил его признательной улыбкой.
– Вот вы, вижу, меня понимаете, – промолвил он Стивену. – То, чем миссис Сакс занималась у себя в квартире, – ее личное дело, и оно никого не должно волновать.
– Само собой, – кивнул Стивен, – просто моего напарника удивило, почему происходящее не показалось вам странным. Вы отвозите к миссис Сакс мужчину, а он так обратно и не появляется.
– А-а… – протянул Циклоп. – Мне показалось, что в этом нет ничего удивительного…
– Наверное, потому, что это случалось достаточно часто, угадал? – спросил Клинг.
– Часто или редко – я говорю не о том, – отмахнулся лифтер. – Я хочу сказать, что если девушке исполнился двадцать один, то она вольна приглашать к себе в квартиру мужчину, а уж сколько там он у нее времени проведет – весь день или всю ночь, – не моего ума дело. Вот так-то, сынок. Ясно?
– Ясно, – бесстрастным голосом произнес Клинг.
– И плевать я хотел, чем они там занимаются в квартире круглые сутки, – это их дело, раз они совершеннолетние. Это вам тоже ясно?
– Ясно, – повторил Клинг.
– Вот и славно, – удовлетворенно кивнул Циклоп.
– По большому счету, – промолвил Карелла, – тот мужчина мог вообще не спускаться в лифте. С тем же успехом он мог выбраться на крышу, а с нее перепрыгнуть на крышу соседнего дома. Я правильно говорю?
– Само собой, – согласился Циклоп. – Я просто что хотел сказать? Чем там ты у себя в квартире занимаешься, сколько ты этим занимаешься – кому до этого какое дело? Чего свой нос в чужие дела совать? Никто на это не имеет права. Хочешь выйти из дома через парадный вход – пожалуйста, через подвал – пожалуйста, желаешь уйти отсюда по крышам – да ради бога! Да хоть в окно выпрыгни – это твое дело. Как только ты закрыл дверь – все, ты на своей территории, и чужакам дальше хода нет. Лично я считаю именно так.
– Правильно считаете, – одобрительно произнес Карелла.
– Спасибо за поддержку.
– Не за что.
– А как выглядел мужчина? – спросил Клинг. – Вам удалось это запомнить?
– Удалось. – Циклоп смерил Берта холодным взглядом и повернулся к Карелле. – У вас есть карандаш и бумага?
– Найдется и то и другое. – Карелла достал из внутреннего кармана блокнот и тонкую золотую ручку. – Я вас внимательно слушаю.
– Он был высоким – где-то под метр девяносто. Блондин. Волосы совершенно прямые – совсем как у Сонни Тафтса, знаете такого?
– Сонни Тафтса? – переспросил Карелла.
– Его сáмого, – кивнул Эрнст, – это киноактер такой, большая звезда. Тот мужчина был не то чтобы на него похож, но вот волосы – в точности такие, как у Тафтса.
– А глаза у него были какого цвета? – полюбопытствовал Клинг.
– А вот их я не разглядел. Он пришел в темных очках.
– И это при том, что уже стоял вечер?
– Сейчас много кто носит темные очки даже с наступлением темноты, – пожал плечами Циклоп.
– Верно, – согласился Карелла.
– Темные очки сейчас у людей вместо масок, – добавил старик.
– Согласен.
– Одним словом, он был в очках, а его кожу покрывал очень сильный загар, словно он только что приехал откуда-то с юга. Одет он был лишь в легкий плащ… Помните, в пятницу весь вечер моросил дождь?
– Как же, как же, помню, – отозвался Стивен. – У него был зонт?
– Зонта не было.
– Может, вы заметили, какая у него под плащом была одежда?
– Пиджак был темно-серого цвета… Такого угольного оттенка, знаете? – прищурился лифтер. – Про брюки ничего сказать не могу – не разглядел. А вот рубашка была белой. А еще на нем был черный галстук. Плащ оказался расстегнут на несколько пуговиц, вот я и увидел все это.
– А цвет туфель запомнили?
– Туфли – черные, – отозвался Эрнст.
– Какие-нибудь особые приметы? Шрамы, татуировки, родинки?
– Ничего такого.
– Кольца?
– Да-а, – протянул лифтер, – золотое кольцо было. С зеленым таким камешком. Он носил его на мизинце правой… вернее, нет… левой руки.
– Может, вы заметили какие-нибудь еще ювелирные украшения? Запонки? Зажим для галстука?
– Нет, – Циклоп развел руками, – ничего такого я не заметил.
– Он был в шляпе?
– Нет, шляпы не было.
– Он был бритый?
– В каком смысле?
– Усы или борода у него были? – не слишком любезно пояснил Клинг.
– Ах, вот вы о чем… Нет, он был чисто выбрит.
– Сколько, на ваш взгляд, ему было лет?
– В районе сорока.
– А что про телосложение скажете? Плотное? Среднее? Худощавое?
– Мужчина он был здоровый, – со знанием дела произнес лифтер, – причем не толстый, а именно мускулистый. Я бы сказал, что у него плотное телосложение. Руки – большущие, как лопаты. Оттого мне и показалось, что кольцо у него на мизинце очень маленькое. Да, телосложения он был плотного – это я вам скажу совершенно определенно.
– У него что-нибудь было в руках? Чемодан, например, или портфель…
