– Мисс Саммерс. – Дельрико легко коснулся губами и усами ее пальцев. – Счастлив познакомиться с вами… наконец.
Не успела она ответить, как Пол схватил Еву за талию и притянул к себе.
– Ева, что он здесь делает, черт побери'.
– Не груби, Пол. Мистер Дельрико – гость. Майкл, ты уже видел Дамиана? Я уверена, вам есть о чем поговорить.
– Нет.
Глаза Евы сверкали, как бриллианты на ее шее.
– Джулия, вас, вероятно, заинтересует тот факт, что я познакомилась с моим четвертым мужем через Майкла. Дамиан и Майкл были… как бы ты назвал это, дорогой… деловыми партнерами?
– У нас были общие интересы.
– Какая интригующая формулировка. Ну, Дамиан ушел на покой чемпионом, и все получили, что хотели. Кроме Хэнка Фримонта, естественно. Такая трагедия. Вы следите за теннисом, Джулия?
Что-то происходило здесь. Что-то старое и неприятное бурлило под нежным ароматом цветов и духов.
– Нет. Боюсь, что нет.
– Это случилось около пятнадцати лет назад. Как летит время. – Ева изящно отпила шампанского. – Фримонт был главным соперником Дамиана… я бы сказала, его злым роком. Они были заявлены в турнир первым и вторым номерами. Ставки на победителя были очень высоки. Ну, короче говоря, Фримонт вколол себе слишком большую дозу кокаина с героином – «спидбол», кажется, так это называется. Очень трагично. Зато Дамиан без труда стал чемпионом. Все, кто на него поставил, выиграли. – Очень медленно Ева провела кончиком пальца по краю бокала. – Ты ведь азартный игрок, Майкл, не так ли?
– Как все мужчины.
– А некоторым везет больше, чем другим. О Майкл, не буду больше задерживать тебя. Общайся, наслаждайся едой, музыкой, старыми друзьями. Надеюсь, до конца вечера мы еще поговорим.
– Не сомневаюсь. – Дельрико отвернулся и увидел стоявшую рядом Нину. Их взгляды встретились, задержались. Нина первая отвела глаза, отвернулась и поспешила в дом.
– Ева, – начала Джулия.
– Не сейчас. Господи, как я хочу курить. – Ева уже плыла к новым гостям, сияя ослепительной улыбкой. – Джонни, дорогой, как я счастлива, что ты смог прийти.
Джулия повернулась к Полу:
– Что все это значило? Пол взял ее руки в свои.
– Ты дрожишь.
– Я чувствую себя так, словно только что наблюдала бескровную драку. Я… – Она прикусила язык, заметив официанта.
Пол снял с подноса два полных бокала шампанского и приказал:
– Три медленных глотка. Джулия повиновалась.
– Пол, он целился тебе в сердце. Пол весело улыбнулся, но в его глазах все еще мелькало что-то опасное, смертельно опасное.
– Ты спасала меня бокалом шампанского, Джил?
– И очень успешно. Ближе к делу. Почему ты так разговаривал с Дельрико, кто он и почему привел на прием вооруженного телохранителя?
– Я уже говорил тебе, как ты прекрасна сегодня?
– Не увиливай.
Но Пол поставил бокал на столик и обхватил ладонями ее лицо. Не успела Джулия уклониться, не успела решить, хочет ли этого, Пол уже целовал ее с гораздо большей страстью, чем было разумно при свидетелях… и, кроме страсти, она чувствовала кипящий в нем гнев.
– Держись подальше от Дельрико, – тихо проговорил он и снова поцеловал ее. – И если не хочешь испортить остаток вечера, держись подальше от меня.
Пол отпустил ее и направился в дом на поиски чего-нибудь более крепкого, чем шампанское.
– Ну, пока шоу великолепное. Джулия вздрогнула и тут же вздохнула с облегчением. Виктор!
– Я бы не возражала, если бы кто-нибудь показал мне сценарий.
– Ева любит экспромты. И, бог свидетель, любит расшевелить осиное гнездо.
– Вряд ли вы скажете мне, кто такой Майкл Дельрико.
– Бизнесмен. – Виктор улыбнулся. – Не хотите прогуляться по саду?
Ну, что же. Она сама все разузнает.
– С удовольствием.
Они пересекли лужайку и углубились в сад, сияющий разноцветными фонариками. Оркестр заиграл «Лунную ночь», и Джулия вспомнила тот вечер, когда видела здесь Еву и Виктора.
– Надеюсь, ваша жена выздоравливает, – сказала она и по выражению лица Виктора поняла, что поспешила с атакой. – Простите, Ева упомянула, что она больна.
– Вы дипломатичны, Джулия. Уверен, Ева рассказала вам гораздо больше. – Виктор глотнул содовой. – Мюриэл вне опасности. Выздоровление же, боюсь, будет долгим и трудным.
– Вам нелегко.
Виктор устало взглянул на Джулию. Ее лицо, освещенное луной, возбудило в нем смутные воспоминания, задело какие-то струны… Он не нашел ответа.
– Ева наверняка рассказала вам о нас.
– Да, но я и так знала. Я видела вас здесь некоторое время назад. – Виктор окаменел, и Джулия положила ладонь на его руку. – Я не шпионила. Просто оказалась не в том месте не в тот момент.
– Или в нужном месте в нужный момент, – мрачно произнес Виктор.
Джулия кивнула и, пока он закуривал, тщательно подбирала слова.
– Я понимаю, это личное, но не могу сожалеть. Я видела двух любящих людей. И их любовь не шокировала меня и не погнала к пишущей машинке. Я была тронута.
Виктор чуть расслабился, но глаза остались холодными.
– Ева – лучшая часть моей жизни… и худшая. Можете ли вы понять, почему я хочу сохранить наши отношения в тайне?
– Да, могу. – Джулия опустила руку. – И понимаю, почему ей необходимо рассказать о них. Как бы я ни сочувствовала вам, мой первый и главный долг – перед ней.
– Преданность восхитительна. Даже когда неуместна. Ева – необыкновенная женщина, невероятно талантливая, с глубокими чувствами и несгибаемой волей. При этом она импульсивна и, повинуясь сиюминутным порывам, совершает ошибки, способные перевернуть всю жизнь. Она начнет сожалеть об этой книге, но, боюсь, будет слишком поздно. – Виктор отшвырнул сигарету. – Слишком поздно для всех нас.
Джулия не стала удерживать его. Она не могла предложить ему ни сочувствия, ни утешения.
Из-за кустов послышались голоса. Мужчина и женщина. Спорят. Может, Ева? Уйти или остаться?.. Грубое итальянское ругательство, поток резких слов на том же языке, затем горькие женские рыдания… Пожалуй, лучше уйти.
Сжав пальцами виски и массируя их, Джулия встала.
– Я знаю, кто ты такая!
Джулия мгновенно узнала Глорию Дюбари. Рыдания за кустами прекратились, но шатающаяся-маленькая актриса – вся в девственно-белом – ковыляла по дорожке с противоположной стороны.
– Я знаю, кто ты такая, – повторила Глория, надвигаясь на Джулию. – Маленькая доносчица Евы. И я кое-что скажу тебе. Если ты напечатаешь обо мне хоть одно слово, одно-единственное слово, я тут же потащу тебя в суд.
