Но только в комнате Брэндона Джулия потеряла самообладание, за которое так судорожно цеплялась. Они посмели войти в комнату ее ребенка! Хватали своими грязными лапами его игрушки, одежду, книги! Джулия выхватила из кучи вещей пижамную рубашонку с Бэтменом на груди и подошла к телефону.
– Резиденция мисс Бенедикт.
– Треверс, мне срочно нужна Ева. Треверс презрительно фыркнула.
– Мисс Бенедикт в студии. Я ожидаю ее к семи.
– Вы свяжетесь с ней немедленно. Кто-то вломился в гостевой дом и превратил его в груду обломков. Если Ева не появится через час, я сама позвоню в полицию.
Треверс разразилась вопросами, но Джулия повесила трубку.
Ее руки тряслись от гнева. Хорошо. Лучше трястись от гнева, чем от страха.
Она снова спустилась в гостиную, присела на корточки перед одной из стенных деревянных панелей, нажала пружинку, как показывала Ева. Панель скользнула в сторону, открыв спрятанный за ней сейф. Джулия поворачивала диск, мысленно повторяя комбинацию, и, когда дверца открылась, проверила пленки, записи, футляры с драгоценностями. Все на месте. Удовлетворенная, Джулия закрыла тайник и отошла к забрызганному дождем окну. Ждать.
Тридцать минут спустя перед домом остановился «Студебекер».
Джулия встретила Пола в дверях.
– Что здесь происходит, черт побери?
– Тебе позвонила Треверс?
– Она мне позвонила, а ты этого не сделала.
– Я как-то не подумала.
Пол молчал, пока не подавил гнев, вызванный ее замечанием.
– Это очевидно. Что это за болтовня о новом взломе?
– Посмотри сам. – Джулия отступила, пропуская его в дом, и последовала за ним. Ее снова охватила ярость. Красные круги поплыли перед глазами. Она сцепила пальцы с такой силой, что суставы побелели. – Первое, что приходит в голову: неудача так расстроила кого-то, что он решил громить все, пока пленки не найдутся. – Она отшвырнула ногой разбитое блюдо. – Они не нашлись.
Пол так резко повернулся, что Джулия попятилась. Его глаза сверкали гневом и… Если бы Пол счел нужным, то сказал бы ей, что страхом за нее.
– И это все, о чем ты можешь думать?
– Но пленки – единственная причина. Я не знаю никого, кто сделал бы это из личной неприязни.
Взглянув на вспоротую подушку, Пол с трудом подавил тошноту. Что, если бы он нашел так Джулию… Когда он снова заговорил, его голос был ровным, лицо – непроницаемым.
– Итак, пленки в безопасности, и это все?
– Нет, не все. – Джулия расцепила руки, и ее гнев вырвался наружу, словно только это его и сдерживало. – Они были в комнате Брэндона. Они трогали его вещи. – Ее серые глаза превратились в штормовые облака. – Никто, никто не смеет так близко подходить к моему сыну. Когда я выясню, кто это сделал, они заплатят.
– Ты говорила, что позовешь меня, если будут неприятности.
– С этим я могу справиться.
– Черта с два! – Пол схватил ее и встряхнул. – Если кому-то так отчаянно нужны пленки, то следующей будешь ты. Ради бога, Джулия, скажи, неужели пара недель в списке бестселлеров и пять минут в шоу Карсона стоят этого?
Джулия отдернулась, потирая предплечья, где только что впивались его пальцы.
– Ты лучше всех других должен понимать: я делаю здесь что-то очень важное. Все, что я напишу о Еве, сильнее, ярче, интереснее любого романа.
– А если бы ты была дома, когда они вломились?
– Если бы я была здесь, они не стали бы вламываться, – возразила она. – Нет сомнений, они ждали, пока дом опустеет. Где твоя логика?
– К черту логику. Я не могу рисковать тобой.
– Ты не…
– Да, то, что ты слышала. – Пол в ярости отшвырнул стол. – Ты думаешь, я буду стоять рядом и бездействовать? Тот, кто был здесь, не просто искал пленки, он отчаянно пытался найти их. – Пол схватил вспоротую подушку и швырнул ею в Джулию. – Посмотри на это. Посмотри на это, черт побери. Это могла быть ты!
Она об этом не думала, и образ, так ярко вспыхнувший в ее мозгу, потряс ее до глубины души. Подушка упала у ее ног.
– Я не мебель. Пол. И ты не будешь принимать за меня решения. То, что мы провели день в постели, еще не делает тебя ответственным за мое благополучие.
Ее слова пронзили его, как остро отточенное лезвие, но он подошел к ней медленно, очень медленно и вцепился в лацканы ее жакета.
– Мы не просто провели день в постели, но с этой проблемой тебе придется разбираться позже. В данный момент опасность грозит тебе из-за этой чертовой книги.
– Если бы даже мне когда-либо приходило в голову отказаться, то теперь я ни за что не отступлюсь. Никакие угрозы не заставят меня сбежать.
– Прекрасно сказано, – похвалила Ева. Она стояла в дверях с мокрыми волосами, в тонком свитере, поспешно натянутом после звонка Треверс. Ее лицо было очень бледным, но голос – сильным и уверенным. – Кажется, Джулия, мы кого-то до смерти напугали.
Пол набросился на Еву с яростью, какой никогда не проявлял по отношению к ней.
– Какой бес в тебя вселился? Ты наслаждаешься этим? Упиваешься мыслью, что кто-то сделал это из-за тебя? Что случилось с тобой, Ева? Неужели твое тщеславие, твоя попытка увековечить свое имя стоят всего этого?
Ева осторожно опустилась на подлокотник изуродованного дивана, закурила. Как странно. Она была уверена, что Виктор – единственный мужчина, способный причинить ей боль. Насколько сильнее удар, нанесенный человеком, о котором она привыкла думать как о сыне.
– Наслаждаюсь? Наслаждаюсь ли я тем, что моя собственность разрушена? Что посягнули на безопасность моей гостьи? – Ева вздохнула, выпуская дым. – Нет, не наслаждаюсь. Упиваюсь ли я мыслью о том, что страх разоблачения толкнул кого-то на этот глупый и бесполезный шаг? Да, клянусь богом, да.
– Речь не только о тебе.
– О Джулии и Брэндоне позаботятся. – Ева небрежно стряхнула пепел на груду осколков. Каждый удар сердца злобным эхом отдавался в голове. – Треверс уже готовит гостевые комнаты в главном доме. Джулия, вы можете оставаться там, сколько захотите, или вернетесь сюда, когда дом приведут в порядок. Или, конечно, вы можете отказаться от проекта.
Джулия подошла к Еве, демонстрируя солидарность с ней.
– Я не брошу проект. И вас. Ева улыбнулась.
– Цельность натуры – завидная черта.
– Но не ослиное упрямство, – возразил Пол, пристально глядя на Джулию. – Как я вижу, ни одна из вас не нуждается в моей помощи.
Когда его непреклонная спина исчезла за дверью, Ева поднялась, обняла Джулию за плечи.
– Мужское эго, девочка, огромная и хрупкая вещь. Я всегда представляю его в виде колоссального пениса из тонкого стекла.
