– Джулия, ты скажешь наконец, что случилось? Она отставила стакан, сцепила на коленях руки.
– Дело не в интервью. Оно прошло очень хорошо. – Джулия потерла глаза. Все казалось таким расплывчатым. Она хотела подняться, подойти к Полу, но ноги не слушались. Странно, ведь все уже в порядке. Все снова в полном порядке.
Она вздрогнула, когда Пол оттолкнул стул и прошел к холодильнику за бутылкой пива.
– Может, я начну сначала?
– Прекрасно. – Пол сорвал пробку, глотнул пива и сел напротив нее, призывая на помощь все свое терпение. – Начинай.
– Мы летели из Сосалито. Я думала о том, что почти закончила сбор материала и что через несколько недель мы будем дома. Потом я думала о тебе и о том, как буду жить там, когда ты будешь жить здесь.
– Проклятье!
Но она его даже не слышала.
– Должно быть, я задремала. Кеннет угостил меня ленчем с вином, а перед вылетом я приняла успокаивающие таблетки. Я проснулась, когда самолет… кажется, я не рассказывала тебе, но я боюсь летать. Ну, даже не летать. Я боюсь замкнутого пространства, из которого нет выхода. И когда самолет стал трястись, я приказала себе не ныть. Но пилот сказал… Он сказал, что у нас проблема. Что мы падаем.
– О боже! – Пол в ужасе вскочил и рывком поднял ее на ноги. Его руки заметались по ее телу, нащупывая возможные повреждения. – Ты ранена? Джулия, ты ранена?
– Нет-нет. Кажется, я прикусила язык. – Она смутно помнила вкус крови и страха во рту. – Джек сказал, что мы выкрутимся. Топливо… что-то случилось с топливопроводом. Потом двигатели заглохли. Я думала только о Брэндоне. Он был лишен отца, и я не могла вынести мысли о том, что он останется совсем один. Я слышала, как Джек ругается… и в радиоприемнике трещали голоса.
Джулия задрожала, и Пол подхватил ее на руки, прижал к груди.
– Мне было так страшно. Я не хотела умирать в этом чертовом самолете. – Она вжалась лицом в его шею, и ее голос зазвучал приглушенно:
– Джек вопил, чтобы я держалась. Потом мы ударились. Мне казалось, будто это я ударилась о бетон, а не самолет. Потом мы запрыгали… не как мячик… как камень… если камень может прыгать. Скрежетал металл, выли сирены. Мы кружились, как потерявший управление автомобиль на льду. И сирены. А потом мы остановились. Мы просто остановились. Наверное, я уже отстегнула ремень, я не помню… но когда Джек подошел, я стояла. Он поцеловал меня. Надеюсь, ты не сердишься.
– Нет, черт побери.
– Хорошо, потому что я тоже его поцеловала.
Продолжая укачивать ее. Пол уткнулся лицом в ее волосы.
– Когда я его увижу, то обязательно сам поцелую.
– Во всей моей жизни никто никогда не заставлял меня чувствовать так, как ты. – Джулия разрыдалась, словно прорвалась плотина. – Прости.
– Ничего. Плачь сколько хочешь.
Пол сам дрожал, когда нес ее в гостиную, когда посадил ее на диван и прижал к себе. Ее рыдания уже затихали, но его обуревали страх и ярость.
Он мог потерять ее. Ее могли отнять у него.
– Я в порядке. – Джулия выпрямилась, насколько позволяли его объятия, вытерла слезы – Но когда я увидела тебя и Брэндона, то совсем расклеилась.
– Я сам еще не пришел в себя. – Пол поцеловал ее не так нежно, как хотел бы, запустил пальцы в ее волосы. – Как пусто было без тебя, как бессмысленно. Я не могу без тебя, Джулия.
– Я знаю. Я тоже не могу без тебя, и это совсем не так страшно, как я думала раньше. – Она погладила его щеку. Как чудесно знать, что можно вот так касаться его, когда захочется. Как чудесно доверять. – Это не все. Пол. И тебе это не понравится.
– Понравится, если только ты не хочешь сообщить, что решила сбежать с Джеком. Джулия не улыбнулась.
– Я нашла это под креслом в самолете. – Она вскочила и, доставая листок из кармана юбки и протягивая ему, уже знала, что он будет чувствовать.
Ярость, бессильную ярость и страх. И гнев, менее взрывоопасный, чем ярость, но всепоглощающий.
– Те, другие были предупреждениями. Это… думаю, мы можем назвать это утверждением.
– Я назвал бы это убийством. Джулия облизнула губы.
– Я жива.
– Прекрасно. – Пол вскочил, и на нее словно обрушились волны его гнева. – Попытка убийства. Тот, кто написал это, повредил самолет. Они хотели, чтобы ты умерла.
– Возможно. Но более вероятно, что меня хотели просто напугать. Если меня хотели убить, зачем записка?
– Я не желаю стоять здесь и разбираться в мыслях преступника.
– Но разве не этим ты занимаешься, когда пишешь об убийствах?
– Это не роман.
– Но правила те же самые. Твои сюжеты логичны, потому что в поведении преступника всегда есть логика. Им движет страсть, или жадность, или жажда мщения. Всегда есть мотив, каким бы извращенным он ни казался. Мы должны мыслить логично.
– К черту логику, Джил. – Пол схватил ее за руку. – Ты полетишь в Коннектикут первым же рейсом.
Джулия помолчала, напоминая себе, что он просто боится за нее.
– Я думала об этом. По крайней мере, пыталась думать. Я могла бы вернуться…
– Ты вернешься, черт побери. Она покачала головой.
– И что это изменит? Все уже закрутилось, Пол. Я не могу стереть из памяти то, что Ева рассказала мне… Более того, я не могу отказаться от своих обязательств.
Пол потряс листком в воздухе.
– С твоими обязательствами покончено. Джулия не посмотрела на записку, может, из трусости, но она пока была не готова.
– Даже если и так… а это совсем не так… мое возвращение в Коннектикут ничего не изменит. Я уже знаю слишком много о слишком многих людях, об их тайнах, их некрасивых поступках. Может быть, если я буду сидеть тихо, все успокоится, но я не хочу прожить остаток жизни с этим «может быть».
Она права, но Пол ненавидел эту чертову логику и хотел одного: чтобы Джулия была в безопасности.
– Ты можешь объявить публично, что отказываешься от этого проекта.
– Нет. И не только потому, что это противоречит моим убеждениям, но и потому, что это вряд ли поможет. Я дам объявление во всех газетах, улечу, займусь чем-то другим и через несколько недель или месяцев начну расслабляться. А потом произойдет несчастный случай, и мой сын останется сиротой. Нет. Я должна все продумать как следует, только сейчас я не могу думать.
Пол хотел спорить, требовать, оттащить ее и Брэндона к самолету, отправить их как можно дальше. Но в ее словах определенно был смысл.
– Пойдем в полицию с этими записками и с нашими подозрениями.
Джулия согласно кивнула.
– Но нам скорее поверят, если Ева заявит о поломке самолета и полиция найдет следы диверсии.
