— Я давно хотел спросить вас, Агата, — наклоняется ко мне Макар, — а помоложе вы никого...
И внезапно замолкает, из чего я делаю вывод, что ему наступили на ногу. Вероятнее всего, это сидящая по другую руку Вероника. И отец, и тесть вперяются в него немигающими взглядами.
— Макар! — кривится Роман и меняет тему. — Агата, я хорошо помню твоего отца, Януш Дворжецкий был настоящим мастером.
Роман говорит о папе уважительно, и я вспоминаю, что у него когда-то были прииски. И он действительно мог быть знаком с папой.
Но теперь прииски у Арсена, мне становится интересно, как они к нему перешли. Не мог же он их отнять у Демидовых? В таком случае Роман вряд ли бы так приветливо с ним общался. К примеру, какой-то сталелитейный завод он уже раз пять упомянул, при этом выразительно поглядывая то на внука, то на мой живот. И шумно при этом вздыхал.
— Как твои переговоры с саудитами, Арсен? Вы пришли к соглашению? — продолжает Роман беседу.
— Да, уже все утрясли, — кивает муж, а я им любуюсь. Все-таки он самый красивый и мужественный. — Крови, правда, попили. Но уже можно закупать товар.
— Сам будешь или подключишь кого?
— Я хочу совсем это с себя скинуть, много времени забирает. А у меня скоро будет чем заняться, — Арсен выразительно на меня смотрит, и внутри разливается тепло. — Хочу делегировать полномочия.
— Кому?
— Тимуру. Большакову.
— Даже так? — поднимает брови Макар и откладывает вилку. — Он все-таки лег под тебя? А сколько упирался! Как у тебя получилось его прогнуть?
— Воспользовался благоприятно сложившимися обстоятельствами, — обтекаемо отвечает Арсен.
— Или сам их создал, — хмыкнул Макар.
— А ты чем хмыкать, поучился бы лучше у Арсена, — ворчливо говорит ему отец, — взял на вооружение его методы.
— Знаю я ваши методы, — Макар складывает салфетку. — Не хочу я как вы, я по нормальному договариваться привык.
— Иногда люди сами не знают, что для них лучше, — философски заключает Роман. — Мы лишь помогаем им принять правильное решение.
— Вершители судеб, — бурчит Макар, Арсен при этом отмалчивается.
— Я пойду Марка покормлю, — говорит Эва и поворачивается ко мне. — Агата, покажете мне, где удобно?
У меня глаза чуть на лоб не лезут, я вижу, что Арсен тоже удивленно моргает, подхватываюсь и поспешно киваю. Мы идем наверх, и я завожу ее в свою бывшую комнату, разделенную гардеробной со спальней Арсена, куда я перебралась больше месяца назад. Теперь она у нас общая.
Я оценила ее жест. Эва подчеркнула, что теперь хозяйка в доме я, она позвала меня, чтобы что-то сказать, и я терпеливо жду. Важнее всего сейчас покормить малыша. Он такой забавный, мне все время хочется на него смотреть, а еще больше хочется поскорее взять на руки своего маленького сыночка.
— Агата, вы даже не представляете, как я вам благодарна, что вы появились в жизни моего отца, — говорит негромко Эва, покачивая Марка, устроившегося у нее на коленях.
Я ожидаю чего угодно, только не таких слов. Если честно, я думала, она заведет речь о наследстве, потому что мой сын будет прямым наследником Арсена, как и сама Эва. Но ее голос звучит настолько искренне, что я совершенно теряюсь. А потом мне становится очень стыдно.
— Я вижу, как он изменился, как горят его глаза. И это все благодаря вам. Мой отец сложный и тяжелый мужчина, но так как он умеет любить, не умеет никто. Я уверена, вы не пожалеете…
Перебиваю ее, мягко беря за руку, сама достаю телефон и пишу:
«Да, я знаю. Спасибо, Эва. И думаю, нам стоит перейти на «ты».
Глава 30
Мы с Арсеном лежим на диване в беседке. Гости уехали, он захотел показать, как соскучился, и мы, как это часто у нас происходит, не дошли до спальни.
Поначалу я стеснялась, слишком много людей работает в доме. Но муж убедил, что наши помощники все очень тактичные, и, если мы уединяемся, нас никто не потревожит. Убеждал он меня не один раз, пока я не привыкла. Пришлось привыкнуть.
Я лежу у него на плече, он играет моими волосами, накручивая локоны на палец, а я закрываю глаза и заново прокручиваю в памяти этот день.
Вечер продолжается прекрасно, мужчины пьют пиво у бассейна, дети дурачатся в воде. Мы с девочками загораем на шезлонгах и по очереди нянчим маленького Марка.
Замечаю, что Макар все время бросает непонятные взгляды на плечи Арсена, потом подходит к нему и поворачивается спиной, будто примеряется. И в конце концов не выдерживает:
— Слушай, ну жрешь же анаболики! Ну признайся!
Арсен снисходительно хмыкает, потом манит его пальцем и что-то говорит на ухо.
Поворачиваюсь к мужу, беру со стола планшет и пишу:
«Что ты сказал Макару возле бассейна?»
Арсен смеется и притягивает меня за шею.
— У Макара бзик, он помешан на своих рельефах. И его кроет, когда он видит мой торс. Не понимает, балбес, что у меня кости шире, каждый раз со мной меряется и психует. Вот я и сказал ему, чтоб не трахался месяц, тогда весь белок в мышцы уйдет. Что у меня так за месяц воздержания наросло.
«А это не так? Почему ты смеёшься?»
Арсен целует меня, и я понимаю, что сейчас воздерживаться никто не будет. А мне больше хочется вернуться в спальню, снять одежду и уже отдаться ласкам, не оглядываясь по сторонам.
— Он у нас бешеный и повернутый на сексе, посмотри, какая Эва стала прозрачная. Он же ей проходу не дает! Я все переживаю, что с такими темпами им третий гарантирован в самое ближайшее время. С таким как он ни таблетки не действуют, ни любая другая защита.
«Он случайно не твой тайный сын?» — интересуюсь, поглаживая живот, на котором сухожильные перемычки похожи на перетянутые веревки.
Арсен довольно улыбается — ему нравится, когда я восхищаюсь его фигурой, она у него и правда восхитительная. А мне смешно, какой он сейчас типичный отец — во всем у него виноват зять, а не любимая дочь! Но я же видела, с каким удовольствием Эва прижималась к мужу, когда думала, что их никто не видит. Так что они там оба повернуты на сексе, не только Макар.
— Мне показалось, вы с Эвой нашли общий язык? — спрашивает Арсен, я чувствую, как он напрягся, даже дыхание задерживает. Я поспешно киваю и целую его в подбородок. Да, это так, и я тоже этому рада.
Эва кормит Марка и тихим голосом рассказывает мне историю, которую я уже слышала и от Кристины, и от Арсена, но несмотря на это, каждый раз мне открывается в ней что-то новое.
Наверное, история Эвы самая пронзительная не только потому, что туда примешивается ее поначалу не слишком счастливая любовь к Макару. Я едва сдерживаюсь, чтобы не закрыть руками лицо и не разрыдаться.
