— Может, следует не притворяться, а высказать все как есть?
Марк меняется в лице. Он больше не прикрывается хорошо известной всем маской алчного циника. И этот факт вызывает во мне всплеск повышенного влечения, желания познакомиться с настоящим Лютольфом. Войти в тесный и привилегированный круг его близких людей. Такая милость доступна не многим.
А если исходить из публикаций в социальных сетях адвоката, можно сделать вывод, что у Лютольфа и вовсе друзей нет. Несмотря на популярность его как личности.
Дабы расположить к себе Марка дотрагиваюсь ладонью сверху его руки, слегка поглаживаю большим пальцем.
— Я считаю тебя очень красивой Анастасия Евгеньевна — это раз. Во-вторых, твоя покладистость по отношению ко мне в прошлом и согласие приехать сюда сегодня говорит о том, что я тоже тебе небезразличен, но тем не менее правила, придуманные в обществе, обязывают нас пройти стадию платонических отношений, прежде чем мы сможем стать достаточно близки. Поэтому ты боишься. — Пожимает плечами. — А мне бы лишь одного да поскорее — тебя. Только об этом я думаю на протяжении всего вечера… Сейчас ты дашь мне пощечину и сбежишь…
От слов адвоката теряю дар речи. В пору бы возмутиться, мол, я не такая, но желания корчить из себя Христову невесту, нет абсолютно. Марк вновь говорил в полуофициальном ключе, однако его фразы звучат для меня гораздо интимнее, чем сотни пошлых словечек.
— Знаешь Марк, а мне ведь уже давно не шестнадцать лет. У меня есть дочь и сложный брак за плечами, но я до сих пор верю в любовь, — крепче сдавливаю его руку. — Я взрослая женщина, но все равно хочу валентинки, цветы без повода, амуров и прочего барахла…
Чем больше говорю, тем сильнее скачет мое сердце. Сейчас либо замолчать и действительно попрощаться, либо…
— … Хочу, чтобы кто-то сходил с ума и только по мне. Хочу узнать и чувства, и пот, и жар, и безумный хаос, обжигающий дотла…
Лютольф не двигается, внимая каждое слово. Никогда прежде не замечала, чтобы меня так слушали. И каждый звук, слетающий с моих губ, заставляет Марка дышать чаще, прерывистей. В его глазах расширяются зрачки. Руки становятся теплее.
Я вновь приоткрываю губы и собираюсь продолжить речь однако не успеваю. Мои признания действуют на Марка как искра на взрывчатку. А много ли нужно для такого вспыльчивого и богатого на страсть человека?
Марк наваливается на меня сверху, запрокидывает мои руки и пригвождает к дивану. Склоняется близко, утыкается носом в мой висок, искушено, тихо говорит, что я начинаю ощущать по телу частые и чертовски приятные волнения.
— Анастасия Евгеньевна открою тебе маленькую тайну, мужчина может бросить девушку с равным успехом после позволения на первом свидании или отказа на десятом. Суть отношений не в этом. Может, настало время сорвать привычные шаблоны?
И Марк говорит, говорит еще, да так сладко. Господи как красиво он умеет ставить под сомнение женский рассудок, убеждать, навязывать свою волю…
Я дезориентируюсь и не замечаю, как Лютольф расстегивает боковую молнию на моем платье. Стягивает до середины вместе с бретелями на белье, и лишь треск ткани заставляет меня очнуться.
Взвинчиваюсь, пытаюсь отползти назад, а Марк крепче придавливает меня к дивану. Я мокну от духоты и предвкушения, чувствую слияния запахов наших тел и ароматов парфюма.
— Это неправильно…
— Тише…
Адвокат одним махом срывает с себя рубашку. Не глядя бросает в сторону и вновь хочет избавить меня от платья. Нетерпеливо, жадно снимая и стягивая его к бедрам.
Я вижу пленительное тело Марка, накаченный пресс, грудь, сильные широкие плечи. У него чистая слегка загорелая кожа. Впервые дотрагиваюсь обнаженной руки Лютольфа, осторожно, словно передо мной не мужчина, а дикий зверь, пугающий своим могуществом. Платье снова расходится в треске.
— Испортишь.
— Я куплю тебе другое.
Он больше не слышит или не желает слышать моих протестов.
— Нужно было выключить свет…
— Я хочу любоваться твоим телом. Оно безупречно.
Это последнее что мне удалось сказать. Марк заглушает мои слова поцелуем, глубоким. Губы Лютольфа на вкус как морозная вишня. До блаженства приятно ощущать его влажный поцелуй и как одновременно колется борода, царапая мои щеки и подбородок. Фееричное сочетание.
Марк высокий и спортивный мужчина, однако, со мной он сдерживается, рассчитывая силу, точно опасается нанести травму. Он останавливается, прерывается и осыпает меня не только теплом прикосновений, но и вопросами «Нравится?», «А как ты любишь?», «Хочешь, если я сделаю так?».
Сгорая от невыносимого ожидания, я отворачиваюсь и подставляю шею для губ Марка. Руки сами тянутся к его спине. Вонзаюсь ногтями в кожу.
— Сегодня я хочу наслаждаться подчинением тебе Марк, делай, как чувствуешь.
— Тогда это будет долго и яростно. Изматывающе горячо. Ты будешь кричать и умолять остановиться, но вряд ли у меня получится тебя услышать.
Слова Марка вызывают во мне резкий скачок давления и острый азарт. Я решаюсь окунуться в этот грешный омут с головой, прочувствовать тот самый пик блаженства, забыть хотя бы на время обо всех проблемах.
Закрываю глаза, погружаюсь в мир тактильных ощущений и фантазий. Позволяю Марку играть с моим телом, как заблагорассудится.
Правда расслабиться мне не удается, прикосновения Лютольфа разные, сродни кнута и пряника. До мурашек нежные лишь кончиками пальцев… и вдруг меня уже обжигают хлесткие шлепки, хаотичные. Такие что я вздрагиваю, будто меня коснулось огненное пламя. И вновь успокаивающее медленное движение руки Марка.
Я не вижу, но чувствую, как остаюсь нагая, а весь мир исчезает. Слышится звон бляшки ремня и как холодный металл случайно задевает мое бедро, а потом ремень летит в сторону и шумно падает на пол. Тяжелая рука Марка раскаленным обручем обхватывает мою шею, сжимая, заставляет открыть рот для поцелуя.
И я напрягаюсь всем телом, а потом широко распахиваю глаза, ощущая Марка везде. Задыхаюсь, бьюсь в адреналине.
Мерещится, что глянцевый потолок чернеет и растворяется, превращаясь в бескрайнее небо, усеянное алмазами. А может, у меня темнеет перед глазами от приятных чувств? Настолько, что искры летят. Без преувеличения. Никогда прежде мне не было так хорошо.
Вскрикиваю и снова дышу, вбирая в себя кислород Марка. Поддаюсь рукам адвоката, когда ночное небо перед глазами сменяется на гладкую обивку дивана, которую я царапаю ногтями. Она еще холодная, но я согрею ее своим животом.
Теряю счет времени и молюсь. На полном серьезе. Потому что адвокат действительно не слышит моих просьб остановиться…
В какой-то момент я пугаюсь, его безудержной страсти, а через мгновенье мне хочется визжать, оглушаться собственным голосом, но уже не от страха…
