— Ладно. — Делает вид, что верит. Точно военный расправляет стать, гордо тянет подбородок и складывает руки за спину. — Как вам известно, я специализируюсь больше на делах финансовых и мои подзащитные крупные бизнесмены…
— Ворюги, — одними губами перебиваю Лютольфа.
Неслышно совсем, однако Марк улавливает слово, кривится в улыбке.
— С какой стороны отнестись, Анастасия Евгеньевна, — глаз с меня не сводит, сокращает расстояние между нами. — Но сейчас у меня особый случай. На кону стоит судьба малолетней девочки, и я должен быть убежден, что находится она в надежных руках.
— Я ее мать. Разве можно иначе?
— Практика показывает всякие варианты.
Напряженно вытягиваю губы уткой и таращусь на Марка. Огромных сил мне стоит не возмутиться, взирая на каменную физиономию Лютольфа.
Марк, кажется, тоже волнуется. Хотя нет. Марк всего лишь привык занимать сторону отъявленных взяточников, а они те еще личности. Теперь же возле Лютольфа две харизматичные дамочки, законопослушные. Первая постарше другая совсем маленькая. Но Марк по привычке во всем ищет подвох.
— Я несу ответственность за свою работу, поэтому, если не возражаете, немного осмотрюсь.
И если бы возражала, Марк не послушал. Нельзя удержать тайфун в спичечном коробке.
Адвокат разворачивается, прогулочным шагом обходит первую комнату, где ночует Стеша. Заглядывает в шкаф через стеклянную дверку, там в рамочках стоят наши с доченькой фотографии. В ящиках не роется, но просит показать игрушки, наличие средств по уходу, одежду.
— Марк Яковлевич, — демонстрирую срок годности на Стешином пюре, — с подобными экскурсиями к нам регулярно наведываются из органов опеки. Эта — не комната Стефании, а национальное достояние какое-то. И вы туда же…
— Я предупреждал, мои методы работы не всегда будут совпадать с вашим сценарием. Хороший производитель питания. Индейка? Убирайте. Достаточно. — Ревизорро на полставки замечает белую деревянную дверь. — Там что?
— Туда вам нельзя. Уж простите.
Шикаю на Лютольфа, тем самым разжигая его интерес троекратно. С неким азартом он огибает меня, оставляя за собой ветер. Мне же до стыда не хочется пускать Марка в свою опочивальню. Ничего криминального в ней нет, но…
— Вы приехали неожиданно, и я не подготовилась Марк Яковлевич. Повторюсь, вам нельзя.
Наперегонки бегу за Лютольфом, успеваю первой. Дыхание мое учащается, пульс стучит по венам. Я останавливаюсь у двери в спальню и преграждаю путь Марку.
— Скрываете что-то? — склоняется к моему лицу. Его воздух теплыми порывами щекочет кожу.
— Кажется, вы начинаете превышать полномочия Марк Яковлевич…
Господи. Как он близко. Непозволительно для общения мужчины и женщины после несколько часового знакомства. Напористый Марк по частицам крошит мое личное пространство без всякого зазрения совести. Возникает ощущение, что я на допросе в Гестапо.
На рефлексах вытягиваюсь, жмусь к деревянной створке. Марк упирается рукой возле моего лица, опускает сияющий от любопытства взгляд на мои губы.
— Действительно, вы не знали, что я приеду так скоро Анастасия Евгеньевна, в противном случае потрудились бы поправить макияж, как это было в офисе… помада размазалась…
Где. Где его субординация? Мало-мальский этикет?
Лютольф дотрагивается моего подбородка, надавливает и скользит по коже. Я еще стою на ногах, но к горлу подбирается жгучий ком, а потом ухает, разнося по венам новую волну адреналина. Словно гипсовое изваяние замираю, удивленно рассматриваю алый пигмент на пальцах Марка.
— … Вся наша жизнь — это череда бесконечных выборов Анастасия Евгеньевна. Вот и сейчас либо вы стопроцентно даете согласие на все мои действия, либо я аннулирую контракт.
— У меня есть право желания и…
— Вы серьезно думаете, что я испугался бумажки?
Атмосфера между нами сгущается, а настроение Лютольфа только чернеет. Пытаюсь отвернуться, лишь бы чуть-чуть увеличить дистанцию. Волнуюсь. Мне тесно и не хватает кислорода.
Адвокат касается моей щеки и возвращает лицо, полностью забирает внимание. С каких это пор Марк перестал заботиться о репутации фирмы?
— В спальне хранятся личные вещи. Не для посторонних глаз.
— Да ну?
Сразу двумя руками Лютольф обхватывает мои плечи. На его лице абсолютное спокойствие, ноль эмоций. Деликатно Марк отодвигает меня в сторону, и без промедления открывает дверь в комнату. Я тут же кидаюсь за Марком, мысленно ругаю его за наглость. Власть имущий. Ага.
— Что вы себе позволяете?!
— Так шифровались, будто насильно удерживаете здесь толпу гастарбайтеров.
Мне хочется закатить глаза в потолок, но уже поздно и все, что сейчас остается, это скрестить руки на груди и сквасить максимально недовольную мину.
— Хм… — задумчиво продолжает Марк, подходит к раскладной сушилке, — какой насыщенный тон. Цвет страсти.
— А без колких комментариев никак?! — раздражительно отвечаю. Напряженно топаю пятками, срываю с сушилки трусы. — Предупреждала ведь.
Лютольф улыбается во весь рот, показывая мне ровные белые зубы. Даже через ухоженную модную бороду я могу видеть его чертовские ямочки на щеках. Жаль мне не до них.
Марк величественно наблюдает за моими корявыми движениями. Я сдергиваю остальное белье, ночнушку, чудовищные махровые носки. Комком закидываю вещи в шкаф, теряю контроль над Марком.
— Анастасия Евгеньевна, — подает голос, — не знал, что вам нравятся загорелые парни в стрингах.
— Чего? — задыхаюсь от возмущения, хлопнув створкой шкафа, разворачиваюсь.
Марк задерживается возле кровати, руками не трогает, но взглядом изучает какой-то глянцевый журнал. Теперь я несусь к постели, мельком увидев картинку, спешу убрать издание. Лучше к чертовой матери.
— Это не мое! Верка листала…
— Из разряда все курили за гаражами, а я рядом стояла. Так?
— Я, вообще-то, дружу с головой и не собираюсь гробить здоровье дымящейся гадостью!
— Шутка, Анастасия Евгеньевна.
— Ну, значит, ха-ха, — отвечаю без ноты смеха. — Вы все просмотрели или желаете сунуть свой нос куда-нибудь еще?
Всё. Мне надоело. Словно в квартире хозяйка не я, а Лютольф. Никогда не терпела подобных выкрутасов от людей, однако, Марк на особом положении для нас с дочерью.
— Занимательная вы личность, Анастасия. Возбуждающая интерес. Умеющая дать почву для размышлений.
— Рассыпаюсь в благодарностях, — стиснув зубы, шиплю.
— Но мать вы порядочная, даже с учетом загорелых пристрастий, — думает, что говорит смешно Марк. — Водичкой угостите?
