Если бы в «Ганлу» записался Коул Никоян, это стало бы переломным моментом для других Зеленых костей. Пусть кандидатам вроде него не хватало армейского опыта, но это с лихвой искупалось нефритовыми способностями, и приток подобных рекрутов за короткий срок увеличил бы возможности «Ганлу». Если сын самого Колосса принял решение вступить в «Ганлу», Равнинный клан не сможет наказать компанию или тех, кто запишется в ее ряды.
– У меня эспенская компания, – сказал Сунто, спокойно встретив взгляд Коула. – Насколько я понимаю, твой сын теперь работает на меня, если только он не решит уйти по собственной воле.
– По-моему, ты просто не понимаешь, что делаешь, – ровным тоном произнес Коул.
Но Сунто понимал. Успех «Ганлу», его личная репутация, а возможно, даже судьба Свидетелей Истины во всем мире зависели от операции «Просека». Арт Вайлз был невыносимо заносчивым олигархом, которого многие не любили, но он дал Сунто самую большую возможность в жизни, поручился за него в министерстве обороны, в Военно-промышленной ассоциации и перед всеми акционерами «Анорко», включая, если слухи не врут, определенных людей в Порт-Масси, чье неудовольствие совсем не хотелось вызывать.
Сунто также знал, что как гражданин Эспении и бывший Синий ангел, работающий с правительством республики, он получал режим особого благоприятствования. Коул мог быть достаточно безрассуден, чтобы попытаться его убить, но при этом рисковал навлечь на себя санкции, при этом даже убийство не потопит «Ганлу». Вайлз просто наймет директором кого-нибудь еще. Взвесив все за и против, Сунто решил, что лучше рискнуть, возразив Коулу, чем разочаровать своих эспенских акционеров, перед которыми он не имеет таких преимуществ.
– Я не хотел бы стать твоим врагом, Коул, – ответил он, не сдвинувшись с места, – но и не боюсь тебя.
Колосс выпрямился. Сунто вспомнил их первую встречу в спортзале «Седьмая дисциплина». Тогда он решил, что в итоге окажется в больнице, и был сбит с толку дружелюбием Коула, который улыбался чаще, чем можно было ожидать от человека с подобной репутацией, и был почти не заносчив. Теперь от того Коула не осталось и следа. Сунто напрягся и подумал о пистолете «корта» у правой руки.
– Может, ты и прав, решив, что тебе нечего бояться, – сказал Коул. – Я не могу заставить иностранную компанию выполнить мой приказ, а ты не из тех, кого легко запугать или убить. Так что в ближайшее время твое решение, вероятно, пойдет тебе на пользу. Но я не забуду, что ты растоптал нашу дружбу и воспользовался моим сыном ради выгоды. – Исходящая от Коула нефритовая энергия казалась слишком яркой, нечеловеческой, хотя выглядел он совершенно спокойным. – Обещаю, что рано или поздно ты заплатишь за оскорбление.
– А может, это тебе следует задуматься о том, почему твой сын предпочел записаться в «Ганлу», вместо того чтобы остаться в клане. Кланы Зеленых костей выходят из моды. Это понимают даже твои дети. – Сунто мотнул подбородком: – А теперь забери своих людей, и покиньте мою территорию.
На одно пугающее мгновение, судя по лицу Коула, он решил вернуться к насилию, с которого начал. Сунто напряг собственную нефритовую энергию, готовясь к обороне. Секунды тянулись бесконечно, накалившись гораздо сильнее, чем в тот день, когда Коул и Сунто схлестнулись после тренировки на лужайке в поместье Коулов.
Но все же пламя в глазах Колосса скрылось за черными угольками.
– Совершенно ясно, что у тебя нет детей, Сунто. – Коул повернулся к двери. – Иначе ты не чувствовал бы себя таким неуязвимым.
Сунто на почтительном расстоянии последовал за ним, наблюдая, как Колосс жестом собрал своих Зеленых костей и вышел через сломанные ворота.
Глава 35
Те, у кого есть выбор
Когда шасси самолета коснулось посадочной полосы Жанлунского международного аэропорта, Анден потер глаза и сонно посмотрел в окно на мрачное вечернее небо. Мысленно он по-прежнему находился по ту сторону Амарического океана. Как член совета Международной биоэнергетической квалификационной комиссии, он летал в Эспению как минимум дважды в год, чтобы проверить клиники на соответствие стандартам лечения, и в итоге набрал даже больше подарочных миль, чем Шелест. Хорошо хоть теперь в самолетах не курили, а серебряный статус в «Кеконских авиалиниях» означал, что полет он проведет с бо́льшим комфортом, чем прежде.
Хорошие новости заключались в том, что медицинское использование нефрита постепенно завоевывало поддержку эспенского общества, чему способствовали усилия «ВБХ Фокус» и Ассоциации эспенских кеконцев. Но оставались и плохие новости – на каждое положительное упоминание кеконского нефрита приходилось и резко негативное. Джон Реми, Дрянной кеке из Ресвиля, по-прежнему наращивал влияние в своем городе, избегая смерти от рук врагов и ареста полицией.
– Мы много раз пытались вразумить Реми, уговорить его не высовываться, – объяснял Мигу Сан на последнем заседании Ассоциации эспенских кеконцев. – Но его невозможно урезонить.
– Зеленые кости из других городов не хотят, чтобы их ассоциировали с Реми и его бандой Змееголовов, – возмутился Кори. – Мы сотрудничаем с полицией, снабжая ее информацией, которая поможет его обезвредить. Наверное, ужасно так говорить, но, если его вскорости не арестуют, остается только надеяться, что с ним разделаются Бригады.
Проблема с Эспенией в том, размышлял Анден, забирая багаж, что деньги там ценятся больше верности. На Кеконе всегда было два главных источника власти – золото и нефрит. Но ни за какое золото нельзя стать нефритовым воином без правильного происхождения и подготовки. Даже самого богатого человека можно убить. Если он не носит нефрит, то нуждается в дружбе тех, кто носит. Так что всегда поддерживается баланс сил.
Во всем остальном мире это не так. Ассоциация кеконских эспенцев – не клан, способный продавить свои требования. Андена не покидало неприятное предчувствие, что Джон Реми станет примером того, как преуспеть Зеленой кости в Эспении. Обогащаясь и получая больше власти, он набирал и новых сторонников, которые стремились быть похожими на него.
Такси из аэропорта всю дорогу до квартиры плелось в пробках – наступил сезон отпусков. Во время долгой поездки Анден пытался выбросить пессимистичные мысли из головы и вернуться к настоящему. Он уже сделал все, чтобы помочь своим друзьям из Порт-Масси, и по мере сил отстаивал интересы Равнинных в стране. Остальное было не в его власти.
Войдя в свою квартиру, он увидел Цзирую – тот сидел на диване в гостиной, рассматривая наброски.
– Как ты долго, – вздохнул Цзируя, отложил работу и потянулся на подушках. Он подошел к двери и поцеловал Андена. От Цзиру пахло мылом и одеколоном – он только что принял душ и побрился, его жесткие курчавые волосы были еще влажными.
– Рейс опоздал, и были ужасные пробки, – объяснил Анден.
– Прости, миян, я не приготовил ужин, неважный из меня партнер. – Так он ласково называл Андена, по– абукейски это означало «мой». – У тебя в холодильнике пусто, а у меня не было времени сходить в магазин.
