– Я не собираюсь тебя отговаривать, пока ты зол.
– Ну хоть у кого-то есть здравый смысл, – сказал Хило, отворачиваясь и открывая ящик стола. – Тогда уходи. Я не в настроении разговаривать.
Он вытащил пачку сигарет и грязно выругался, обнаружив, что она пуста – Вен выбросила сигареты, пытаясь помочь ему бросить курить.
Анден не сдвинулся с места, все так же стоя перед Колоссом.
– Пусть Нико устроится на эту работу, – сказал он. – Позволь ему сохранить звание, деньги и нефрит. Скажи ему, что, хотя ты и не согласен с его решением, он по-прежнему твой сын и может вернуться домой, когда будет готов.
Хило закашлялся, словно поперхнулся собственной слюной.
– Не ты ли только что сказал, что не будешь меня отговаривать? Ты слишком далеко зашел, Энди, если собираешься объяснять мне, как быть отцом.
– Я ничего не знаю об отцовстве, – признал Анден. – Я знаю лишь, чего мне хотелось получить от тебя, когда я был ровесником Нико. Я не пытаюсь с тобой спорить. Просто говорю, что ты должен сделать как отец и Колосс. Если ты отречешься от Нико, то потеряешь сына, а Равнинный клан потеряет наследника.
– Колосса из него не выйдет, – сказал Хило.
– Так когда-то говорили и о тебе, – напомнил Анден. – Нико не похож на тебя, как и ты не был похож на Лана. Он умен, Хило-цзен. Наблюдателен. Всегда старается понять самую суть, но он делает это по-своему, пусть даже это означает, что он сместится на сторону противника. Ты назвал его холодным и эгоистичным, но это лишь потому, что он держит чувства внутри. На самом деле ему не все равно. Не все равно, что ты о нем думаешь. И, похоже, от этого ему тоже необходимо освободиться.
На краткий миг по лицу Хило прошла судорога, но ответил он без тени сочувствия:
– Какой пример я покажу всему клану, если спущу Нико с рук такой поступок? Коул, вступивший в иностранную военную компанию? Да Горные закатят вечеринку. Начнут переманивать у нас Фонарщиков и политиков, мы лишимся всякой поддержки. Пресса нас распнет. Даже Шаэ со мной согласна. А другие Пальцы решат, что если сын Колосса может повернуться спиной к клану и использовать свой нефрит, чтобы набивать карманы, то почему им не последовать его примеру.
– Тогда сделай, что должен, на публике. Осуди решение Нико. Объяви всем, что он не выступает от имени Равнинного клана и, пока он работает на Сунто, у него не будет ни статуса, ни привилегий. Скажи, что должен сказать, как Колосс. Но хотя бы поговори с Нико. Не отворачивайся от него.
– Почему для тебя это так важно? – огрызнулся Хило, явно теряя терпение.
– Потому что так поступил бы Лан! – Анден не хотел кричать, он собирался выложить свою точку зрения спокойно и взвешенно. Он сжал дрожащие ладони в кулаки и положил их на стол, вдавив в дерево костяшки. – Лан никогда бы не повернулся спиной ни к кому из нас. Ты казнил мать Нико, когда он был еще ребенком. Все в клане это знают, хотя мы никогда об этом не говорим. Нико имеет право ненавидеть тебя и Равнинный клан, если уж на то пошло. Ты его должник. – Анден резко вдохнул и выдохнул. Он выпрямился. – Если ты отречешься от Нико, я тоже уйду. Я уйду из семьи, Хило.
Хило уставился на него так, словно Анден поднес спичку к канистре с бензином.
– Нет, не уйдешь.
– Считаешь, что я тебе вру?
Колосс Чуял решимость Андена и сразу раскусил бы его блеф. Но Хило промолчал.
– С той минуты, когда Лан привел меня в этот дом, я хотел только одного – стать Коулом, – хрипло произнес Анден. – Я ненавидел свою эспенскую кровь и боялся быть сыном Безумной ведьмы. Но за эти годы я кое– что понял. Я не обязан быть Коулом, если не хочу. Ты и Шаэ всегда будете Коулами. Нико, Рю и Цзае тоже не приходится выбирать. Но у меня выбор есть.
Его голос звучал решительно, хотя в глубине души Анден трусил до тошноты.
– Я много лет представлял Равнинный клан в Эспении, ты сам это говорил. Я заключил союзы, в которых мы нуждались в Порт-Масси и Ресвиле. Продвигал интересы клана в здравоохранении, на которое мы сделали ставку, готовил нефритовых врачей и сертифицировал клиники. Если я уйду, ты всего этого лишишься. Даже если ты найдешь мне замену, это будет не то, и ты сам это знаешь.
– Ты угрожаешь мне, Энди? – спросил Хило скорее с удивлением, чем со злостью.
– Я тебя прошу, Хило-цзен. Убеди меня, что мне стоит остаться членом этой семьи. – Анден повернулся и пошел к двери. – Если ты все-таки решишь поговорить с сыном, он остановился в пустующей квартире в моем доме. Через две недели я отвезу его в аэропорт.
Глава 36
Начать сначала
Джон Реми всегда ел в одном из трех кеконских ресторанов в центре Ресвиля. Его любимым был «Жанлунский пир», не потому что там лучше всего готовили (в «Кеконском наслаждении», всего в двух кварталах отсюда, кормили лучше), но он был самым безопасным. Ресторан занимал два этажа в узком здании. Реми всегда резервировал столик в глубине второго этажа. До прибытия он посылал двух телохранителей – убедиться, что там нет засады.
Пока он ел, охрана стояла на страже напротив лестницы, а это был единственный путь на второй этаж. На окне, выходящем на пожарную лестницу, всегда были закрыты ставни, а сам Реми при необходимости мог воспользоваться этим выходом.
Хотя Дрянной кеке носил достаточно нефрита, чтобы отразить любое нападение, и чувствовал себя уверенно, у него было слишком много врагов, и ему хватало ума понимать, что не стоит полагаться только на нефритовые способности, они не помогут избежать засады. Все боссы Бригад страны чувствовали себя оскорбленными, что какой-то кеконец так резко взлетел с самого дна и теперь контролирует почти весь богатый южный город.
Некоторые уже пытались избавиться от Реми и захватить его долю в игорном бизнесе и проституции, которые считали своими по праву. Одну машину Реми изрешетили на ходу, а недавно двое убийц подобрались достаточно близко в его любимом ночном клубе «Голубая оливка». Он еще был жив лишь потому, что много лет назад его тренировали жанлунские Зеленые кости. Двух убийц доставили обратно боссам их Бригад в мешках для мусора.
Помимо Бригад были еще наркобароны Томасио – злобные и коварные гниды. Реми также не следовало забывать, что он настроил против себя многих Зеленых костей из Порт-Масси. Они тоже могли напасть, хотя этим лицемерам было некогда – они прикрывали свои задницы и стучали на него полиции при каждом удобном случае.
Когда до него дошли слухи, что в местные бойцовские клубы зачастил какой-то человек и не таясь задает вопросы о Дрянном кеке, Реми первым делом решил, что этот пронырливый незнакомец – полицейский стукач. Потом он отправил своих людей разузнать побольше, и его подозрения только укрепились. А затем ему стало чрезвычайно любопытно.
– Приведите его, – велел он. – Я хочу с ним встретиться.
Этим вечером на втором этаже «Жанлунского пира» было только трое доверенных людей Реми – Змееголовы, получившие нефрит за убийство членов Бригад. Один из них услышал шум подъехавшей машины и хлопнувшую дверь и выглянул через щель в ставнях.
