Но это не Кекон. За спиной Нико не стояли ни Пальцы клана, ни влияние его семьи – никого, кроме внимательно наблюдающего Тейцзе.
– Ладно, проехали, – пробормотал он.
Хикс довольно хмыкнул.
– Вот и славно! – рявкнул он. А потом добавил уже спокойнее: – Я не хотел тебя оскорбить. Мы просто слишком вымотались, вот и все.
– Нужно выбираться отсюда, – поторопил остальных Фальстон.
Он развернулся и зашагал через лес в точку сбора, находящуюся в двух километрах, где их должен был забрать бронетранспортер «Ганлу». Хикс последовал за ним. Через мгновение к ним присоединился и Тейцзе. Нико замкнул строй, не оглянувшись на дорогу.
Как-то раз в детстве Нико спросил тетю Шаэ, почему она верит в богов.
Шаэ посмотрела на Нико как-то странно, но ясными глазами.
– Потому что я чувствую, как они за мной наблюдают.
Нико был разочарован. От Шелеста он ожидал более рационального объяснения. Но теперь с каждым шагом по снегу Нико все больше проникался чувством, что кто-то внимательно наблюдает за ним, проникая из другого мира как проклятье.
Глава 44
Это не Кекон
двадцать второй год, четвертый месяц
Через десять месяцев после того, как Равнинный клан открыл представительство в Шотаре, Вен сопровождала невестку в деловой поездке в Лейоло. Она никогда раньше там не бывала и хотела посмотреть на достопримечательности, но, что важнее, собиралась заняться собственными делами, которые нельзя было доверить никому другому.
Утром Вун с дочерью проводили Шаэ в аэропорт.
– Ты мне что-нибудь привезешь? – спросила Тия.
– А что бы ты хотела? – отозвалась Шаэ.
Семилетняя девочка поразмыслила над вариантами.
– Красивое платье!
– Хорошо, привезу, – пообещала Шаэ. – А тетя Вен поможет его выбрать.
– Помогу, – с улыбкой согласилась Вен.
Она с радостью покупала племяннице красивую одежду. Цзая всегда отвергала материнские попытки ее приодеть, в итоге Вен просто зазря тратила деньги. Тия, напротив, была натурой творческой, обожала животных, все блестящее, танцевать и сочинять истории. Вен всегда умилялась, видя, как Шаэ любит дочь, но порой Тия ее озадачивала – удивительно, как в семье Коулов мог появиться такой мечтательный и нежный ребенок.
На прощанье Шаэ обняла Тию и поцеловала Вуна, на ходу повторяя еще с полдюжины напоминаний, которые ее муж принял с теми же пониманием и терпением, с какими когда-то справлялся с делами Шелеста на Корабельной улице и в Зале мудрости. Наблюдая за ними, Вен почувствовала прилив ностальгии и печали. Ее дети уже выросли, даже Цзая уехала из дома. Хило нехотя согласился отправить дочь в Тошон, на юг страны, где ее не воспринимали как дочь Колосса и она могла доказать, что она истинная Зеленая кость.
Когда-то давно Вен втайне надеялась, что однажды у нее будут идиллические отношения с дочерью – они будут вместе ходить в спа-салоны и поздно завтракать, делать покупки и каждый день говорить по телефону. Цзая звонила, только когда ей что-нибудь было нужно – обычно отцовский совет или помощь с какой-то проблемой. Вен гордилась дочерью, но жалела, что не настолько близка с Цзаей, как Шаэ с дочерью – у них, похоже, было полное взаимопонимание.
Вен гордилась и успехами Рю в университете, хотя говорила ему об этом реже, чем следовало бы. Она так волновалась за сына, пока он был маленьким, боясь, что его будут избегать и не будут уважать из-за его особенностей и он лишится возможности сделать карьеру, – такова была бы ее судьба, если бы она не вышла замуж за Хило. Но Рю вырос совсем в другой атмосфере. Он вечно бурлил идеями и был полон уверенности, пожалуй, даже слишком. «Он так много разглагольствует, что наверняка станет канцлером Кекона. Тогда в семье будет и золото, и нефрит», – как-то раз пошутил Хило, хотя Вен временами казалось, что он говорил всерьез.
Что касается Нико… При мысли о нем у Вен каждый раз ныло сердце. Она считала себя плохой матерью для старшего сына. Ведь это она убедила Хило привезти его в Жанлун еще младенцем, воспитала и любила его как собственного сына, с полной уверенностью считая подарком судьбы, компенсацией богов за то, что Рю унаследовал ее невосприимчивость к нефриту. Но оказалось, что Нико сгибался под бременем ожиданий и сбежал от них, лишив семью надежд. Теперь Вен даже не знала, где он. Возможно, знал Хило. Она понимала, что муж приставил к Нико людей, которые докладывают о том, где он, но Хило не стал бы ничего ей говорить, если она не спросит. А Вен не спрашивала.
Во время трехчасового полета Вен и Шаэ листали туристический журнал и строили планы, как пойдут в шотарскую баню и посмотрят мюзикл в знаменитом на весь мир оперном театре Лейоло. Они уже давно не проводили время вместе, не считая привычных семейных встреч. Вен заметила, как нарастает нетерпение Шаэ, а когда бизнес-классу подали завтрак, Шаэ спросила с нехарактерной для нее лукавой улыбкой:
– Как думаешь, сейчас еще слишком рано, чтобы заказать коктейль?
– Шаэ-цзен, – воскликнула Вен, – разве я могу оспаривать решения Шелеста?
Стюардесса подала им узкие бокалы со смесью игристого вина и сока личи.
– Нужно заказать столик на ужин, как все нормальные люди, – весело добавила Шаэ.
Хотя все это не было для них внове и к тому же в основном они будут заниматься делами, поездка все равно воспринималась как приключение.
Естественно, они летели не одни – рядом сидели Дудо и Тако, давние телохранители Вен, которые повсюду ее сопровождали. Два бывших Кулака стали для нее почти членами семьи. За долгие годы она знала их как облупленных, была знакома с их женами и детьми. Они научились смешиваться с толпой на любом мероприятии, которое посещала Вен, от официальных приемов клана до публичных выступлений и сборов на благотворительность.
Порой у Вен было такое же напряженное расписание, как у мужа, хотя она старалась не переутомляться. Во-первых, ее здоровье все-таки до конца не восстановилось, а во-вторых, ее главная задача – поддерживать Колосса. Ни один член клана никогда не оспаривал решение Хило назначить помощницей собственную жену. Вен знала – клан неохотно мирится с ее возвышением лишь потому, что она всегда умела сохранять баланс, занимала активную позицию, но не переходила границы. Ей нравилась роль жены и хозяйки, нравилось помогать художникам и заниматься защитой окружающей среды, а также бороться с предрассудками относительно нечувствительных к нефриту. Она никогда публично не высказывалась о делах клана и не привлекала внимание к себе, чтобы не умалять его власть.
Лишь дома, в кругу семьи, она обсуждала серьезные проблемы, с которыми сталкивались Равнинные.
– У нашего отделения в Лейоло были какие-либо проблемы из-за Горных или их союзников-баруканов? – спросила она Шаэ.
Та закрыла шторку на иллюминаторе – они летели на восток, навстречу утреннему солнцу.
