Цзируя наклонился к ней:
– Прекрасная речь, госпожа Коул. Вы не могли бы иногда выступать от имени «Благотворительного общества невосприимчивых к нефриту»? Я работаю там волонтером и знаком с руководством. Если такой выдающийся представитель Равнинного клана будет открыто говорить о своей невосприимчивости, других каменноглазых и абукейцев не будут считать ущербными. Пожалуйста, подумайте об этом.
– Если позволит мое расписание, я с радостью выступлю, – заверила его Вен.
Прежде чем они продолжили разговор, председатель фонда вернулся к микрофону и пригласил Кобена Йиро выступить от имени Горного клана.
Кобен встал, расстегнул пиджак на широкой груди и направился к микрофону. Публика с напряженным вниманием затихла.
– На протяжении почти всей своей истории цивилизация на Кеконе существовала в гармонии с окружающей природой, – начал Кобен хорошо поставленным раскатистым голосом. – Трудно найти лучший пример, чем школа Храм Ви Лон, в которой мы сегодня собрались. К сожалению, как и многие другие ключевые элементы кеконской культуры, эти ценности сегодня находятся под угрозой.
Кобен говорил о том, что дикая природа Кекона давно начала деградировать из-за десятилетий колониализма: леса вырубаются ради выполнения контрактов с Эспенией по добыче нефрита, иностранные компании загрязняют воздух, а в результате расширения эспенской военно-морской базы утрачены пять квадратных километров природного ареала на острове Эуман.
– Пока я произношу эту речь, – громыхал Кобен, вонзая палец в воздух, и его голос вибрировал от страсти, – эспенская компания скоблит морское дно у наших берегов в поисках нефрита. Храбрые патриоты разрушили первое горнодобывающее судно, но эспенская жадность не имеет границ, и они послали новое, чтобы красть нефрит прямо из океана, а в процессе уничтожить традиционные рыбацкие области и невосполнимые природные ареалы. Мы не сумеем восполнить нанесенный природе ущерб, пока не обсудим главную его причину – иностранцев, – заявил Кобен. – Пришло время свернуть с разрушительного пути, по которому мы шли десятилетия, пора прекратить склоняться перед иностранными корпорациями, а тратить ценные ресурсы на беженцев и оставлять нефрит в своей стране. – Кое-кто из публики постучал по столу, вежливо аплодируя, другие затопали ногами и закричали в бурном восторге. Кобен немного выждал, потряс кулаком в воздухе и уверенно провозгласил в заключение: – Мы должны вместе искоренить иностранную эксплуатацию во всех ее проявлениях! Лишь так мы убережем наш остров, наш родной дом!
Вен почувствовала, как ее лицо заливает краска. К ее ужасу, начали дрожать пальцы. Она поставила чашку с чаем, прежде чем кто-либо успел это заметить. Она вложила в подготовку к этому дню столько времени и энергии! Хотела произвести благоприятное впечатление, показать свою семью с хорошей и вдохновляющей стороны.
Какая же она дура! Кобен Йиро произнес обличительную политическую речь, подкрепляющую точку зрения Горных, что именно они больше думают о сохранении природных ресурсов и традиций страны. И он сделал это так, как не смогла бы и сама Айт Мада, в очередной раз укрепив популярность Кобенов.
Кобен Йиро сошел с трибуны под оглушительные аплодисменты. Сидящие в зале представители Горного клана встали из-за столов, чтобы его поприветствовать. Фотографы защелкали камерами.
– Мой муж такой дурачок, – отметила Кобен Бетт, наклонившись к уху Вен. – Еще беспокоился, не будет ли его речь слишком напористой для такого приема. К счастью, я настояла, чтобы он ее произнес. Что ж, теперь ему придется признать, что он был прав, послушавшись меня. – Она снова опустилась на стул и с ликующей улыбкой отпила чай. – Вы были правы, госпожа Коул. Мужчинам часто требуется наша помощь. Как жаль, что здесь нет наших Колоссов, чтобы они своими глазами увидели, насколько мы полезны для кланов.
Глава 20
Прогресс
четырнадцатый год, первый месяц
Еще с тех пор как Хило был Штырем клана, каждое утро по вторникам и пятницам он проводил тренировки с Кулаками в поместье Коулов. Так он проверял, в какой физической форме находятся самые высокопоставленные бойцы клана, а кроме того, ему просто нужны были спарринг-партнеры. Когда он пропускал тренировки из-за обязанностей Колосса, вместо него занятия проводили Цзуэн или Лотт. Приглашение на тренировку в дом Колосса стало для Зеленых костей своего рода знаком отличия.
В последние три года Хило приглашал на тренировку и Джима Сунто. Некоторые Кулаки вопросительно поднимали брови, но Хило был заинтересован в Сунто с их первой встречи в зале «Седьмая дисциплина». Ему хотелось побороться с элитным нефритовым бойцом, подготовленным по эспенской системе, и узнать, чему у него можно поучиться.
Этим утром они сражались в точности так же, как семь лет назад, когда встретились впервые, только на сей раз у Хило был пистолет, а у Сунто – нож. Они специально взяли оружие, которым владели хуже всего. Коул Хило славился непревзойденным владением боевым ножом, а Джим Сунто как никто другой владел огнестрельным оружием.
Солнце едва появилось над горизонтом, и Зеленые кости дышали на ладони, чтобы их согреть. Колосс стоял в центре лужайки, опустив руки к бокам, а в уголке его губ играла слабая улыбка предвкушения. Сунто осторожно прошелся по кругу, а потом резко прыгнул в разделяющее их пространство.
Умелая Зеленая кость может пересечь десять метров почти мгновенно, за меньшее время, чем требуется стрелку, чтобы вытащить оружие и прицелиться. Хило не единожды пользовался этим для смертельного удара. Любой, кто попытается выстрелить в Зеленую кость, вооруженную боевым ножом, в особенности с близкого расстояния на городских улицах, скорее всего, будет убит, не успев сделать ни одного выстрела.
Хило теперь требовалось сделать нечто противоположное тому, к чему он привык как боец, – сохранять дистанцию, а не уменьшать ее. Сунто решил напасть под углом, и Хило не стал отскакивать назад или вбок, а упал на землю и выхватил пистолет. И выстрелил.
Пуля попала Сунто в живот. Пистолет стрелял резиновыми пулями, которые не могли пробить Броню, но причиняли боль. Хило перекатился по траве и снова выстрелил, на сей раз в пах. Теперь расстояние между ними было достаточно большим, и противник с легкостью Отразил пути. Однако, чтобы сократить дистанцию, Сунто пришлось атаковать в опасной зоне – слишком близко для эффективного Отражения и слишком далеко, чтобы достать соперника ножом. Хило выстрелил ему в грудь, но даже не смог замедлить движения Сунто. Сверкнул нож, нацеленный Хило в лицо.
Хило схватил Сунто за руку, остановив затупленное лезвие почти у самого горла.
Хило ухмыльнулся:
– Ты мог бы меня прикончить, если бы я не заметил нож, – сказал он. – Отвлечь внимание одной рукой, а другой метнуть.
Он забрал у Сунто нож и продемонстрировал, что имеет в виду. Группа наблюдающих за схваткой Зеленых костей закивала.
Сунто хмыкнул с неохотным одобрением.
– Но ты не завалил меня с трех выстрелов, – сказал он, потирая красную отметину на груди в том месте, куда попала пуля. Цель состязания заключалась в том, чтобы попасть трижды или сделать смертельный порез ножом. Обезоруживание противника не считалось. В состязании опытных бойцов фактически выигрывал тот, кто попадал в цель первым. – Даже если тебя зажали вот так, – Сунто прижал пистолет к груди, словно схватился врукопашную, и повернулся, чтобы видели другие Зеленые кости, – все равно можно выстрелить, если вот так развернуться, тогда пуля тебя не заденет. Это и будет третий выстрел.
