– А что я сделал не так?! – обиженно захлопал глазами художник.
– Я тебе подмигивал, давая знак, что нам следует переговорить наедине?!
– Подмигивал, ну и что?! Я боюсь отходить далеко от моего обожаемого господина. В любую минуту может вернуться его чудовищный сынок, тогда мне несдобровать.
– Уранум только вчера уехал! Его минимум неделю не будет.
– Ладно, ты хотел, чтобы я нарисовал солнечный зал? Я нарисую. Надеюсь, это всё?
– И не надейся! Давай выйдем в галерею и поговорим.
– А почему не здесь? – насторожился живописец.
– Мне на её портрет надо пальцем показать, чтобы до тебя дошло? – зашипел Хорус.
Послышалось злобное ворчание. Хильдегарда собиралась высказать своим непримиримым врагам гадости и угрозы, но наши друзья лишили её такой радости. «Помалкивай! Надоела уже!» – без намёка на правила приличия рявкнул Хорус. Великанша опешила от неслыханной наглости и не смогла ничего сказать в ответ.
Художник и колдун вышли в коридор и плотно закрыли дверь. Они не опасались шпионов Повелителя Ветров, ибо являлись и его союзниками. Хорус, убедившись, что поблизости нет никого, продолжил начатый разговор с Кистиано:
– Зал, посвященный солнцу, по большому счёту неважен. Я его на ходу выдумал, чтобы тебя здесь оставить.
– И ты называешь себя моим другом? – возмутился художник.
– Я принёс тебе прекрасную весть: Великий Морской Владыка дал клятву, что заберёт тебя к себе – на сто лет с полной гарантией безопасности!
– С соблюдением всех ритуалов? – недоверчиво уточнил Кистиано.
– Да, настоящая клятва колдуну, скреплённая свидетельством Высших, присутствующих незримо, но вечно во всех мирах. Считай, ты уже на дне морском.
– Ура! Ты не представляешь, как там красиво! Я буду рисовать коралловые рифы!..
– Кто про что, а ты про живопись! Ты неисправим. Главное – только там ты обретёшь спокойствие и абсолютную защиту от проклятых злодеев.
– Ты мой настоящий друг! – Кистиано с чувством обнял колдуна.
– Ну наконец-то оценил по достоинству. Но всё не просто так… В последний день придётся поработать и выполнить особый художественный заказ Великого Морского Владыки.
– Только не говори, что я должен сделать ту ужасную вещь! Я не смогу! Я боюсь! Ничего не получится! – Кистиано вжался в стену и принялся отмахиваться палитрой.
– Успокойся! Я всё продумал. Меня предупредят за три часа до твоего избавления. Великого Владыку Недр я беру на себя. Уранума, если появится, тоже. А ты спокойно нарисуешь и заляжешь на дно – в буквальном смысле слова.
– А она? – Кистиано кивнул на дверь. – Я к ней близко не подойду!
– Обещаю подержать её парализующим заклинанием. Клянусь, оно сработает.
– Передай Великому Хозяину Морей, я согласен, – обречённо кивнул Кистиано.
– Извини, но уже передал: иначе он отказывался тебя забирать, хотел оставить здесь ещё лет на двести, потому что положительно влияешь на его подземного собрата.
Кистиано возмутился до глубины души, собрался что-то сказать, но не успел: в коридоре послышались тяжелые шаги их властелина. А Хорус ликовал, получив согласие художника. Он боялся, что робкий Кистиано не решится на столь отчаянный подвиг во имя искусства и жизни на всём Южном континенте.
Эта гениальная идея зародилась у друзей несколько лет назад, когда живописец одной неосторожной фразой натолкнул на неё Хоруса. Однажды доведённый до отчаяния художник пришёл плакаться к верным друзьям, колдуну Хорусу и рудокопу Урмо. Только в их компании он, не стесняясь, изливал свою израненную душу.
– Её портрет живой! Клянусь! Она мне подмигивает! Вы мне не верите? Считаете сумасшедшим?
– Успокойся. Я давно говорил, что существуют живые портреты. Нам о них колдун Перелинус рассказывал, – попытался успокоить друга рудокоп Урмо.
– Хорус, это не детские сказки? – переспросил художник у колдуна.
– Перелинус говорил правду, – утвердительно покачал головой колдун.
– Получается, это я породил монстра? – помедлив, живописец задал вопрос словно самому себе. – Я нарисовал этот портрет, значит, я её породил.
– Тоже мне, мать-героиня, отец-создатель! – съязвил колдун.
– Я тебя породил, я тебя и убью… – задумчиво вымолвил рудокоп.
– Чего? Урмо, что ты сейчас сказал? – уточнил Хорус.
– Это не я. Так сказал один отец, убивая родного сына, вставшего на путь зла. Очень древняя легенда, нам её Перелинус рассказывал, – ответил рудокоп, погрузившись в приятные воспоминания о далёкой земной жизни.
– Ты предлагаешь мне её убить? Интересно как? Может, закрасить? – не унимался Кистиано.
– Стоп! Что сделать? – Хорус словно проснулся ото сна. В глазах его заплясали озорные огоньки.
– Закрасить… – робея, промямлил художник, нутром чуя, что сморозил лишнее и что его предложение до добра не доведёт.
– А это возможно? – буквально вцепился в него колдун.
– Теоретически – да. А практически – даже не уговаривайте! И не надо на меня так смотреть! Я к вам пришёл за сочувствием, а не за учебным пособием для самоубийц!
В тот день друзья больше не говорили о портретах и монстрах. Урмо по просьбе друзей подробно пересказал древнюю легенду об отце, носившем странное античное имя Тарас, и двух его сыновьях. История оказалась печальной. Кистиано расплакался, послал приятелей, умеющих любому испортить настроение, в самые отдалённые концы этого мира и ушёл. А Хорус обдумал план, счёл великолепным и приступил к его воплощению в жизнь.
Всё было готово к 1 октября 5096 года, дню освобождения художника Кистиано. Он ждал его с огромным нетерпением и со страхом – из-за предстоящей диверсии в тылу врага.
У него слегка тряслись руки, но сердце переполняли решимость и отвага. Хорус провел психологическую подготовку, и живописец был готов к героическому самопожертвованию, которого, к счастью, от него никто не требовал. Наоборот, колдун уверял, что прямой угрозы нет, ответственность он берёт на себя.
В условленный час Хорус получил сообщение от Саидиса: Морской Владыка намерен явиться за Кистиано ровно к трём часам дня. Колдун поспешил в подземный дворец, а ветер устремился в море. Хорус быстро нашёл художника в покоях Великого Владыки Недр, обосновав своё появление очередным звёздным пророчеством. Он самозабвенно молол чушь и тянул время, ожидая, когда прибудет Повелитель Морей.
Вскоре явился слуга и сообщил: Великий Повелитель Морей ожидает разрешения войти у морских ворот, в любимом гроте Владыки Недр. «Я сам к нему выйду!» – сурово ответил Великий Подземный Господин. Он был явно рассержен, поэтому, уходя, совершенно забыл о придворном оракуле и личном живописце.
