Лежа на больничной койке, я подслушала, как мои приемные родители разговаривали с лечащим врачом о том, чтобы положить меня в психиатрическую больницу. Это был последний день моего официального пребывания под опекой государства.
Отмахнувшись от воспоминаний, я осматриваюсь вокруг, пока остальной мир просыпается, не подозревая о моем личном аде.
Слева от меня проносятся по улице машины. Справа – крытая автостоянка.
Я в нерешительности перекатываюсь с пятки на носок. У меня не так много вариантов, но, как только теневая тварь наносит удар, я инстинктивно бросаюсь вправо и ныряю на стоянку.
Найдя лестницу, я бегу вверх по ступенькам и попадаю на верхнюю площадку. Я бегу в дальний угол – и выясняется, что за карнизом лишь перспектива падения с шестого этажа на беспощадную землю.
Умница, Эмберли. На этот раз ты точно вляпалась.
О чем я только думала?
Выбежать на крышу стоянки было худшей идеей на свете.
С чего-то вдруг я стала тупой девицей из дурацкого фильма ужасов, которая вместо того, чтобы выбежать на улицу, несется на чердак.
Так бы и придушила саму себя.
В разные дни меня можно обозвать по-разному – но вот тупой обычно быть не приходится.
Подняв глаза к небу, я замечаю несколько темных фигур, несущихся ко мне. Две страхолюдины позади уже тоже добрались до крыши.
Мне и раньше приходилось попадать в сложные ситуации, но этот раз, наверное, худший из всех.
Мое единственное оружие – скорость и ловкость. Даже после стольких лет я понятия не имею, как бороться с этими существами. Когда дело доходит до стычек в этом мире, я придерживаюсь принципа «прячься любой ценой».
Я не двигаюсь с места, выжидая, когда чудовища до меня доберутся. Перед глазами появляется, оставляя за собой шлейф золотой пыли, знакомое мерцание. Я с досадой отмахиваюсь. Этот мерцающий свет появляется время от времени, но я так и не поняла, что это, и он, похоже, не может мне навредить, поэтому на него можно не обращать внимания.
Сконцентрировавшись на другом, я начинаю составлять приблизительный план действий.
Если получится отогнать двух теневых тварей от лестницы, то, может, я смогу спуститься на землю. И убегу в ближайшее здание, если будет нужно. Не важно, обратят на меня внимание или нет. Это вопрос выживания.
Время все тянется, а у меня по спине стекает пот.
Подойдите поближе, вы, уродливые жирные кляксы.
Словно услышав мои мысли, тени направляются ко мне.
Я бросаю взгляд наверх. Те, что еще летят, спускаются так же быстро. Как будто твари на земле и в воздухе соревнуются, кто первый доберется до приза – меня.
Они набросятся на меня все разом. Я стану неудачницей, окончившей свои дни.
Три. Два. Один. Вперед!
Когда теневые твари уже в миллиметре от меня, я ныряю вправо, делаю сальто и вскакиваю на ноги.
Земля дрожит, когда твари сталкиваются друг с другом, но я не оглядываюсь посмотреть ни на это побоище, ни на то, сколько из них гонятся за мной и насколько они близко. Вместо этого я бегу к лестнице, молясь о том, чтобы успеть.
Она всего в паре метров.
Я справлюсь!
Как только нога зависает над порогом, что-то врезается в меня сбоку, и я отлетаю в ближайшую машину.
Я врезаюсь в серебристый седан со стороны водительского сиденья, разбиваю окно и оставляю на двери вмятину размером с себя.
Приземляюсь с глухим стуком, ударяясь лбом о бетон. Мир, светящийся красками, то вспыхивает, то гаснет, но усилием воли я не даю себе потерять сознание.
Так мне не выбраться.
Я выживала семнадцать мучительных лет, отстаивая свое тело и свою свободу. И планирую жить еще долгие годы.
Я отталкиваюсь от земли и вскакиваю на ноги. Голове это не по вкусу, но я велю ей заткнуться.
Меня все еще преследуют лишь двое. Похоже, остальные сражаются друг с другом. Я не уверена, что все именно так, но выглядит, будто чудовища злобно набрасываются друг на друга.
Это было бы даже забавно, если бы на кону не стояла моя жизнь.
Двое, которых не привлекает эта странная игра, подходят спереди.
По лицу струится кровь, и я ничего не вижу левым глазом. Я нервно прикусываю нижнюю губу, но лишь морщусь. Я не подумала, что она тоже в крови.
Несмотря на огромное количество адреналина в организме, мозг работает вяло. Вместо того чтобы действовать, я просто стою, будто ноги приклеили к земле.
Я ошиблась. Это действительно конец.
Я умру, так и не узнав правды о том, кто всю жизнь меня преследовал.
Вскинув руки в бесполезной попытке защититься, отворачиваюсь, не в силах посмотреть смерти в лицо.
Я уверена, что жизнь вот-вот промелькнет перед глазами, но вместо сцен из детства, вижу, как с неба льется ослепительный свет, заставляющий меня крепко зажмуриться.
Что-то приземляется, сотрясая бетонную плиту у меня под ногами.
Всего через одно мгновение свет тускнеет, и я раскрываю глаза. Передо мной, спиной ко мне, стоит парень в джинсах и черной кожаной куртке, с оружием в обеих руках. В правой – меч, в левой – пистолет.
Я уже умерла. Это единственное объяснение.
В этой реальности я не вижу людей, только их странные цветные ауры. Но этого человека я вижу в мельчайших деталях. Начиная с копны темных волос на голове и заканчивая поношенными черными байкерскими ботинками на толстой подошве.
Я тру глаза – умудряясь размазывать кровь по всему лицу.
Молодчина, Эмберли.
Я осматриваю крышу правым глазом. Теневые твари все еще здесь.
Что. Вообще. Происходит?
Парень, который стоит между мной и моими противниками, выше меня на добрых пятнадцать сантиметров, значит, его рост – по меньшей мере сто девяносто пять сантиметров. Его иссиня-черные волосы по бокам короче, чем на макушке.
От его пристального изучения меня отвлекает слабое белое свечение вокруг его тела – точно такое же есть и у меня.
Мы в чем-то похожи, но, не зная, что отличает меня от других, я не могу сказать, в чем наше сходство.
– Чего ждем? Звонка к обеду? – издевательски рычит он на тварей.
Он что, хочет, чтобы его убили?
Несколько мгновений спустя тишину нарушает, до ужаса пугая меня, жесткий лающий смех. Я дергаюсь и врезаюсь локтем в дверцу машины.
Добавим это к растущему списку травм за день.
– Вы же знаете, что так вам меня не убить.
Я оглядываю крышу. Не может быть, что он обращается к этим уродливым тварям. Они не разговаривают. Я ни разу не слышала от них даже писка – а я бегаю от этих чудовищ, сколько себя помню.
