– Ты психованная фея! Лучше молись, что я тебя просто воображаю, ведь иначе я запру тебя в стеклянной банке и буду использовать в качестве фонарика.
Это глупое создание все время ускользает от меня. Нагнувшись, я хватаю пригоршню снега, швыряю его в летящий фонарь – и промахиваюсь на полкилометра.
– Или еще лучше! Приколю твои крылья к доске с жуками и оставлю тебя в научной лаборатории!
Свет останавливается на полпути и зависает в десяти метрах передо мной.
Я изо всех сил пытаюсь затормозить, пока качусь по скользкому склону, все время хватаясь за землю. Наконец меня заставляет остановиться маленькое вечнозеленое растение. Или, может быть, это верхушка большого дерева. Не знаю точно.
Маленький бенгальский огонь превращается в минисолнце размером с бейсбольный мяч. Его края пылают красным, а центр – ослепительно-желтым. Теперь это пульсирующий шар агрессии.
О черт. Я зашла слишком далеко.
Я пячусь назад, пытаясь увеличить расстояние между собой и огненным существом. Руки проваливаются в снег, который намного выше моих локтей, а ноги выскальзывают из-под меня.
Черт-черт-черт.
– Хорошо, Динь-Динь. Давай-ка обе немного успокоимся? Ты же знаешь, что я бы никогда на самом деле не заманила тебя в ловушку и не привязала ни к чему, правда? Мы же друзья, не так ли? А друзья не привязывают друг друга. А еще, ну знаешь, не поджаривают их с помощью волшебной блестящей пыли. Этого делать нельзя, правильно?
Красно-желтый шар падает на снег и теряет в размерах. Его цвет тоже меняется на маслянисто-золотой, гораздо менее грозный.
Я разжимаю пальцы и выравниваю дыхание.
Заметка на будущее: не зли Динь-Динь.
За шаром то тут, то там виднелись зеленые всполохи деревьев, взрезающихся в белую ледяную пустыню. Сама того не заметив, я преодолела четверть спуска с горы.
Склон позади меня крутой. На то, чтобы вернуться на вершину, уйдет бо́льшая часть дня.
Я смиренно опускаю голову. Подняв руку в воздух, размахиваю ею, как дохлой рыбой.
– Хорошо, ты победила. Показывай дорогу.
* * *
Огонек сопровождает меня весь оставшийся спуск с горы, петляя взад и вперед, так что мне не нужно карабкаться, чтобы добраться до долины. К тому времени, как земля становится ровной и я подхожу к границе леса, солнце тяжелым шаром нависает на западе.
Искрящийся свет без колебаний летит прямо в лес. Тяжело вздохнув и запрокинув голову к небу, я следую за ним.
В итоге мы натыкаемся на множество свежих следов, которые, я надеюсь, принадлежат Стилу. В этот момент мой проводник исчезает в листве и не возвращается.
Стил успел уйти далеко вперед, но я не знаю, что еще делать, кроме как следовать за хлебными крошками. После часа ходьбы я уже не чувствую пальцы рук и ног – и надеюсь, что все они на месте. Я начинаю задаваться вопросом, не нанесу ли себе непоправимый ущерб, если продолжу все время замерзать и оттаивать.
Я останавливаюсь один раз: чтобы выпить остаток воды, которую положила в рюкзак, и съесть один из батончиков мюсли. Если я в ближайшее время не найду убежище, у меня будут неприятности. Потомки ангелов могут и травму получить, и действию стихий поддаться, просто на это требуется больше времени.
Мое тело уже начинает меня подводить.
В лесу снег не такой глубокий, как на горных склонах. Большинство снежных хлопьев застревает на сосновых ветвях, утяжеляя их так, что они сгибаются под тяжестью груза. Каждые несколько минут с дерева падает, со шлепком ударяясь о покрытую снегом землю, ком слякоти. Не считая этого тихого звука и моего затрудненного дыхания, в лесу тихо.
По мере того как солнце клонится к закату, я чувствую, как температура градус за градусом становится все ниже. Джинса – ужасный материал для ходьбы по холоду, и мои ноги немеют так же, как руки и ступни.
У меня всегда был такой хороший инстинкт самосохранения, но, когда я отправилась на поиски юных близнецов Дюран, я будто выбросила весь здравый смысл из окна. Если бы только я могла вернуться в момент, когда приняла поспешное решение отправиться в погоню за пропавшими детьми. Я бы…
Я бы что?
Я, скорее всего, сделала бы то же самое, даже зная, куда это меня приведет. Может быть, я просто пошла бы в другом направлении? Но тогда я бы не наткнулась на полузамерзшего Стила.
Эта загадка занимает мой скучающий и запутанный ум, пока я тащусь вперед.
Часы проходят медленно. Я убеждаю себя, что прошла мимо хижины – не может быть, чтобы она стояла так глубоко в лесу. Упала, споткнулась и скатилась с горы я быстро, но поход через лес кажется бесконечным.
Я так устала. Может быть, сделать небольшой перерыв?
Я сижу на земле, зубы стучат, и каждый сантиметр тела дрожит, пытаясь согреть меня. Я противлюсь желанию прислониться к дереву. Колодцы вокруг оснований стволов глубокие; если я попытаюсь отдохнуть в одном из них, меня словно засосет в зыбучие пески. Земля поглотит меня целиком.
В поле зрения появляются заснеженные ветви и фиолетово-голубое, будто в синяках, небо.
Любопытно… Когда я успела прилечь?
Земля нагревается, я уверена. Зубы перестают стучать друг о друга, а замерзшие кости растапливает восхитительное тепло.
Веки опускаются, и требуется огромное количество времени, чтобы снова их открыть.
Я уверена, что если закрою их ненадолго, то и ладно. Ничего ведь плохого не происходит, если заснуть в снегу при температуре ниже нуля, верно?
Соблазнительный покой заключает меня в свои объятия и утягивает под воду.
Я вздыхаю. Наконец-то мне тепло. Наконец-то я в безопасности.
Я погружаюсь в темноту – мои мысли размыты и расплывчаты.
Я пытаюсь волноваться, но просто не могу.
Глава 32
Тык.
– Вставай.
– Эш, ты что, издеваешься, что ли?
Я устраиваюсь поудобнее в кровати и натягиваю хлопчатобумажную простыню на голову, не открывая глаз. Это просто преступление – покидать такую удивительно мягкую кровать.
Тык. Тык.
Подушке не больно, и это ужасно раздражает.
– Эш! Я смою твою чайную коллекцию в унитаз!
Отбросив одеяло, я принимаюсь махать руками, но понимаю, что бью воздух.
У меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, что происходит вокруг. Сложенная из бревен стена за изножьем кровати совершенно мне незнакома. Я обвожу взглядом по округлым доскам к небольшому камину из серого камня. Голая каминная полка – лакированный кусок дерева. Над ним висит гравюра в красной рамке с изображением лам в поле.
