Хотелось орать. Всё здесь разрушить. Достать! Разорвать!
– Разорвать. Разорвать. Р-а-з-о-р-в-а-т-ь, – завыло что-то, а сон смазался.
Всё заволокло серым туманом.
– Ты слаб, – сказал кто-то в глухой тишине, а я не сразу признал, что голос принадлежит мне самому.
– Да.
– Ты прятался, но это не помогло. Они убьют его, сначала разобрав тело по кусочкам. Тебе ли не знать.
– Да, – на что-то большее просто не хватало сил.
– Ты должен стать сильнее.
– Да. Как?
– Ты почти мёртв.
– Я?
– Твоё тело.
– А душа?
– Ты хочешь попробовать?
– Да.
– Тогда не потеряй их.
– Как?
– Спрячь.
– Хорошо. А потом?
– Станешь сильнее. Вернёшься. Отомстишь. Ты ведь хочешь этого?
– Да.
– Тогда последний рывок.
Сила, которую постоянно то ли выкачивали, то ли подавляли, всколыхнулась глубоко внутри, а потом полноводной рекой вырвалась наружу, сметая всё на своём пути, разрушая моё собственное тело.
Серый туман резко разлетелся в стороны, а я увидел распахнутые, наполненные невыносимой болью глаза сына по ту сторону стекла. Он смотрел на меня и безмолвно спрашивал: за что?
Мне хотелось крикнуть, что-то изменить, отмотать время назад, чтобы погибнуть под колёсами проклятой машины, но не применять свои силы. Я хотел исправить свою ошибку. Уж больно цена у неё оказалась велика.
Надо было умереть раньше. Намного раньше. Раньше. Ещё раньше… Ещё немного, ещё!
Что-то дёрнуло меня, выворачивая наизнанку, и внутренности мои хлынули наружу, пачкая белоснежный пол ярко-алой кровью.
Я заорал от боли, какой никогда до этого не ощущал. И лента более не была мне помехой.
Резко открыв глаза, я ощутил, как из меня что-то рвётся. Не осознавая, где я, кто я и что происходит, позволил этому вырваться. Послышался треск, словно кто-то разорвал рядом ткань, а потом грохот.
Меня тряхнуло. Свет резанул глаза. Затошнило. Перевернувшись, я встал на четвереньки и облегчил желудок, не обращая никакого внимания на окружающую действительность.
А потом меня вздёрнули вверх. Я застонал, пытаясь проморгаться. Дыхание перехватило, дышать стало нечем. Не сразу, но я понял, что меня схватили за горло и душат.
Дёрнувшись, схватился за руку душителя и впился в неё ногтями. Кажется, человек что-то говорил, выкрикивал мне прямо в лицо, но я не понимал ни слова, до сих пор не отойдя от полного исчезновения покрова. Воспоминания обрушились на меня всем своим неподъёмным весом. Душу рвало на части.
С каждой секундой я всё больше уверялся, что мне придётся повторить свой опыт: уж больно профессионально меня душили, и сил вырваться не было никаких.
Сознание почти потухло, когда меня всё-таки отпустили. Правда, сразу я этого не понял. Рухнув на землю, схватился за горло, заходясь в кашле. Лёгкие горели, как и повреждённое горло. Глаза слезились, а голова попросту раскалывалась.
Нельзя терять сознание. Кто знает, что будет после…
Очнувшись, я замер, прислушиваясь. Вспомнив, что со мной не так давно случилось, едва не выругался. Медленно открыв глаза, уставился на зелёные ветви, сквозь которые кое-где виднелось голубое небо.
Что я делаю на улице? Мне казалось, что я заснул в хижине, дожидаясь рассказа Альвара. Или же я снова умер?
Подняв руку, поглядел на неё и убедился, что я всё ещё в теле Сандара: около большого пальца у меня был небольшой, но примечательный шрам.
– Проснулся?
Я снова замер, а потом повернул голову, сразу же заметив сидящего около костра Альвара. Он с помощью зубов зачем-то обматывал себе руку серым бинтом.
– Что случилось? – спросил я сипло, решив, что раз не один, то обдумаю всё позже, а сейчас надо узнать о том, кто меня душил и зачем. – И почему я?.. – Оглядевшись по сторонам, я удивился. Горло першило, отчего постоянно хотелось кашлять, а голос сипел, словно я заболел.
– Вот-вот, – хмыкнул Альвар. – Нет больше хижины. Разнёс ты её в щепки.
– Но как? – спросил я, оглядываясь более внимательно. Пострадала не только хижина, но и ближайшие деревья: кое-где были поломаны ветки и сорвана большая часть листьев.
Повернувшись к Альвару, заметил помятый котелок. С моей стороны бок был вогнут вовнутрь, словно по нему ударили кувалдой.
– Это я у тебя должен спросить, – фыркнул мужчина, всё-таки завязав узел на бинтах.
– Я не знаю, – пробормотал я, садясь. Только сейчас заметил, что лежу на плаще Альвара, укрытый своим.
– Всё-то ты не знаешь, – проворчал он, подхватывая ложку и принимаясь помешивать кашу в покорёженном котелке. – Полагаю, что это как-то связано с событиями, произошедшими с тобой за последнее время.
– А что с ними не так?
– Ты знаешь, кто такие морохи? – спросил Альвар, постучав ложкой по краю котелка и убрав её в сторону. – Ты знаешь, кто такие тени? Знаешь? Хорошо. Последнее дыхание человека, умершего болезненно, наполнено болью, сильнейшими эмоциями, воспоминаниями, желаниями, и всё это превращается в безумный хаос. Во что-то весьма похожее на энергию. Мы способны поглощать это, оставаясь при этом в своём уме. Точно тебе никто не скажет, что именно мы получаем от них, когда упокаиваем, но одно знают все: им в этом мире не место.
– И что даёт нам эта энергия? – спросил я.
– Ты слышал о трёх колдунах, которые находятся близ властителя? Это морохи, только лет им столько, что они и сами, наверное, не помнят, сколько.
– Неужели с помощью этой энергии, выплеснутой во время смерти, можно настолько продлить себе жизнь?
– Не забывай, что тени нападают на людей и тянут из них порядок. Многие считают, что они пожирают души. А это значит, только что возникшая тень явно должна отличаться от той, которой много лет.
– Все ли морохи способны жить так долго? – поинтересовался я, решив позже подумать о том, способны ли тени накапливать отобранный у людей порядок или же тратят его на своё существование.
– Если подходить к своей жизни разумно, то возможно всё, – кивнул Альвар, а потом глянул на котелок и торопливо начал снимать его. Потянуло пригоревшей кашей. – Ты спрашивал меня, откуда у нас такая скорость. Я отвечу тебе: всё оттуда же. Ты ведь ощущал это, не так ли? Нечто неприятное, холодное и скользкое. Когда упокаиваешь тень, чувствуешь себя так, словно давишься громадным слизняком. Вот, это оно и есть.
