Ледар отреагировал мгновенно и снова схватил меня за плечо.
– Что-то я сомневаюсь, – резко сказал он, а потом настойчиво повернул меня лицом к лагерю. – Идём.
– Да в порядке я.
Но оказалось, что вырваться из хватки Ледара не так-то просто, если он того не хочет.
– Не дергайся, – проворчал он. – Посидишь, отдохнёшь, а за дровами я и сам схожу.
– Идём вместе. – Я всё-таки остановился. – Я знаю хорошее место, где можно набрать сухой хворост.
Ледар с сомнением поглядел на меня, но потом всё-таки согласился. Хвороста мы в итоге натащили столько, словно собирались провести в этом месте не одну ночь, а дня три как минимум.
– Рассказывай, – велел Ледар после того, как мы перекусили. Он лежал на своей циновке, закинув при этом руку за голову и согнув левую ногу в колене. – Если такое снова случится, я же должен знать, что делать.
– Не думаю, что такое повторится.
– И всё-таки, – настаивал он.
– Считай это своеобразным видом медитации.
– Ага, – хмыкнул Ледар и отвернулся к стене. – Стоя под дождём в ночном лесу с горящими, как у дага, глазами. Это я молчу о том, что тряс тебя минут пять, прежде чем ты очнулся. Определённо, это была медитация, как я о ней не подумал?
– Да нет в этом ничего интересного. – Я и сам лёг, вытянув ноги, при этом наблюдая, как на левый сапог капает сверху вода. Убрав ногу чуть в сторону, накрылся плащом: небольшой костёр грел, конечно, но всё равно было прохладно. – Я же морох, забыл? Нам положено быть странными. Лучше расскажи, как там твоя семья, – попросил я, решив, что самое время сменить тему. Рассказывать об Измерении почему-то не хотелось. Может, как-нибудь потом.
– Всё нормально у них, – заворчал Ледар, явно разгадав мой манёвр, а потом рывком поднялся. – Пойду спрошу, что там с дежурствами.
Проводив Ледара, я зевнул и на минуту прикрыл глаза.
Проснулся резко, как от толчка. Распахнув глаза, напрягся. Поглядев по сторонам, наткнулся взглядом на замершую у входа Катарэю. Приподнявшись на локте, посмотрел на мирно спавшего, укутавшись в плащ по самые уши, Ледара. Надо же, даже не заметил, как он вернулся.
Костёр почти погас.
Вопросительно посмотрев на Катарэю, я поднялся, надевая плащ. Что-то мне подсказывает, что эта особа не отстанет от меня, пока не скажет то, что так настойчиво хочет сказать.
– Что? – высунувшись из плаща, спросил Ледар, сонно глядя прямо на меня. А ведь в шалаше было темно для обычного человека. Катарэя за секунду до этого скрылась, напоследок махнув рукой, явно зовя за собой.
– Ничего, спи, – произнес я шёпотом. – До ветру надо.
Ледар пару секунд непонимающе моргал, а потом снова завернулся в плащ, что-то тихо пробурчав.
Прежде чем последовать за тенью, я подкинул в костёр хвороста, убедился, что дрова схватились огнём, и только потом вышел на улицу. Дождь даже не думал прекращаться, правда, немного утих. Бывают вот такие дожди – долгие, заунывные. Они могут идти неделями, отчего у многих людей портится настроение. Хотя лично я ничего против такого дождя не имел. Он мне даже нравился, особенно если не надо было выходить из дому.
– Всё в порядке?
От неожиданности я мгновенно напрягся, резко оборачиваясь. Передо мной стояли двое воинов. Подозреваю, что это те, кто должен был дежурить.
– Да, – кивнул я, не став ничего более объяснять. Должны ведь понимать, зачем именно человек мог подняться ночью.
– Далеко не отходи, – посоветовал один из них, а потом оба они скрылись в лесу. И что это было? Забота? Это потому, что я мелкий ещё, или они так ко всем морохам относятся? И зачем было подходить?
Пожав плечами, я вошёл в лес, оглядываясь по сторонам в поисках Катарэи. При этом я не забывал посматривать себе за спину. Кто знает, вдруг воины решат подстраховать меня незаметно, да увидят чего не надо. Но всё вроде было тихо.
Отойдя подальше, встал лицом к дереву и приступил к тому, о чём и говорил дежурившим воинам. Катарэя и сама меня найдёт, если ей так надо, а я не собираюсь её по всему лесу разыскивать.
Когда поправлял одежду, услышал тихий смешок. Вздохнул. Вот обязательно так смеяться? Лес, темнота (для меня не критично, но всё-таки), дождь, тихий шорох листьев и вот такой смех. Пусть я знал, кому он принадлежит, но всё равно звучало жутковато.
Повернувшись, я наклонил голову вбок, рассматривая тень. Выглядела она сейчас довольно странно: походила на наполненный водой целлофан. Никакого потустороннего свечения, среди листвы её и разглядеть-то было сложно.
Чтобы удостовериться ещё раз (последний), я прикрыл левый глаз. Как я и думал, Катарэю я больше не видел. Значит, левый глаз полностью мой, причём «выключить» я его не могу. Видимо, во время переноса что-то пошло не так, и зрение как бы заклинило. Прежний владелец тела, как и сказал Альвар, морохом точно не был. Да и я им, по сути, тоже не являюсь. Всё-таки тени я больше просто вижу, чем ощущаю, а вот местные, даже обычные люди, их чувствуют.
– Что тебе надо? – спросил я шёпотом, вернее, почти одними губами, всё ещё опасаясь, что за мной могут следить. Возможно, даже не потому, что в чём-то подозревают, а просто страхуя.
Катарэя резво подлетела ближе, прижимая при этом руки к груди. Лицо её выглядело таким несчастным и потерянным, что просто «обнять и пожалеть». Учитывая, что совсем недавно я лично слышал её смех, то доверять этой скорбной маске не собирался.
– Ну, – поторопил я её, оглянувшись. Ещё не хватало, чтобы меня застали разговаривающим с тенью. Ещё решат, что я даг, тогда точно не отмашешься.
Сам себя я дагом точно не ощущал, да и выяснил уже, что я просто не могу быть тенью, копией, слепком, ненастоящим. Можно назвать как угодно, сути это не меняет.
– Постарайся добраться до него первым, – заговорила она, смотря на меня умоляюще.
А я восхитился её наглостью. Это надо же, даже не просто просит, а почти приказывает. И это с учётом того, что ни её, ни её сбрендившего ухажёра (или кто там ей этот разбушевавшийся даг) я знать не знаю. И по какой-то причине должен вылезти из кожи вон, чтобы опередить остальных морохов (опытных, если что) и не убить существо, которое вырезало несколько деревень, а дать ему второй шанс.
Интересно, на чём основывается её вера в то, что я на самом деле стану это делать? Обещать ей я ничего не обещал, попросту потому, что и сам не знал, как поступлю, когда всё увижу своими глазами. Мало ли что там происходит.
– Посмотрим, – ответил я уклончиво, заметив, как на короткий миг Катарэя недовольно поджала губы, но почти сразу выражение её лица снова выразило печаль и почти что смирение с судьбой. – И не ищи больше разговора со мной, – добавил я.
Вернувшись в лагерь, я вошёл в шалаш и припал к небольшой щели, наблюдая за тем местом, из которого я вышел. Но ни через пять, ни через десять минут никто там не появился. Впрочем, это ничего не значит: если за мной следили, то вполне могли обойти и выйти с другой стороны.
