– Ну ты и свинья.
– Я намного хуже. Но сделка – есть сделка.
– Я не соглашалась на эту чушь.
– Ложь. Ты просила меня вооружить тебя. Требовала, если я правильно помню. Взамен я предложил обучить тебя противостоять физическим и магическим угрозам. Ты не согласна с этим?
– Да, но…
– Снимай одежду.
В его голосе странным образом слышались отголоски его силы. Я пыталась оттолкнуть ее, пыталась бороться с ней, и чувствовала, как давление ее то нарастает, то ослабевает. Я отчаянно пыталась воздвигнуть эмоциональный барьер между нами, но Гнев этого не хотел. Прежде чем я смогла коснуться Метки призыва у себя на шее, его голос, прозвучавший отчетливо и мощно, был исполнен доминирующей силы.
– Сейчас же.
Моя воля обрушилась, как прорвавшаяся плотина. Пальцы быстро расстегнули пуговицы и застежки брюк. Я выскользнула из них, позволив ткани сползти к моим ступням. Следующей исчезла туника. Гнев перевел взгляд с моей головы на пальцы ног и так же медленно поднял его. В его глазах не было ни похоти, ни тепла, ни признательности. Только гнев.
Он был не единственным, кто разделял это чувство. Мне было ненавистно, что он заставлял меня раздеваться. Желание сделать это на Отмели Полумесяца было мощным и освобождающим. Сейчас ничего из этого я не чувствовала. Он мне за это заплатит. Как только во мне вспыхнула жажда мести, его воля ее тут же подавила.
Я стала снимать нижнее белье, но его голос прошел сквозь меня словно сквозь дымку.
– Это пусть останется. Раскачивай бедрами.
Я сосредоточилась на единственном уголке ярости, который не попал под магическое влияние приказа Гнева. Я пыталась изо всех сил зажечь ту крупицу эмоций, которая все еще принадлежала мне, и использовать ее, чтобы снять его магию. Я сама буду решать, когда раздеваться перед ним или перед кем-либо еще. Я сама была хозяйкой своей воли. И я продолжала бороться за себя, какой бы ужасной, отчаянной или бесполезной ни становилась ситуация. Почувствовав мою решимость, Гнев высвободил еще больше своей силы.
– Я сказал, двигай бедрами.
Чувственные мысли, эмоции и свобода воли были заперты глубоко внутри меня. Все, что я осознавала, это звук его голоса, его желание. Его воля текла по моим венам, властвовала надо мной во всех смыслах этого слова. Сливаясь с моим сердцем. Я подчинилась его приказу. Я стала грехом и пороком. Я стала похотливой. И мне это нравилось. Призывно покачиваясь, я не отводила от него глаз. Мне хотелось, чтобы он попросил меня снять нижнее белье. Потом мне захотелось, чтобы он снял свое.
Гнев придвинулся ближе, его лицо выражало холодную ярость. Я не могла понять, почему он так недоволен. Сократив расстояние между нами, я стала танцевать перед ним, прижимаясь к его напряженному телу. Что-то в нашем положении напомнило мне другое время, другой танец. От него исходил тот же гнев, который охватил его у костра.
С ним было не просто тогда, а сейчас – вдвойне.
– Разве ты не этого желаешь?
– Нисколько. – Он сделал большой шаг в сторону, увеличив ненавистную дистанцию между нами. – Отныне, ты будешь обращаться ко мне «господин». На колени.
– Я никогда не… – Мой гнев вспыхнул, но так же быстро погас. Я опустилась на землю, склонив голову. – Как угодно, господин.
– Снимай мой правый ботинок.
Я развязала шнурки на его ботинке, затем сняла его, ожидая следующего указания.
– Проведи руками вверх к икре. – Я потянулась к его ноге, но он одернул ее. – Начни с щиколотки.
Без колебаний я провела руками вверх по его телу и по мышцам его икр. Мои пальцы коснулись чего-то твердого. Я взглянула вверх.
– Доволен ли теперь мой господин?
Гнев наклонился, чтобы приподнять меня за подбородок, его взгляд блуждал по моему лицу. Он что-то искал, но глубокий нахмуренный вид указывал, что он этого не нашел.
– Научись защищать себя. Это доставит мне высшее удовольствие.
С ним я осознала саму суть удовольствия. Это то, что я могла сделать. Я отпустила его голень и потянулась к поясу его брюк.
– Позвольте мне доставить вам удовольствие, господин.
Температура вокруг нас упала на несколько градусов.
– Если бы я хотел, чтобы ты стояла на коленях, обнаженная передо мной, без собственных мыслей в голове, я бы это сделал. Если бы я хотел втянуть тебя в наш брак, ты бы сделала именно так, как я сказал. И ты будешь умолять большего. Меня это не привлекает, и не радует. Я жажду равную себе. Хватай кинжал, спрятанный у меня на ноге. Вставай.
Я вытащила лезвие из кожаных ножен и поднялась на ноги, сердце упало от его резкого тона и от того, что он оставил без внимания мои ухаживания. Я взяла его за руку, надеясь убедить его взять то, что я предлагала.
– Я…
Неукротимая, непреодолимая и всепоглощающая ярость сожгла мою страсть. Я так сильно сжала кинжал, что у меня заболела рука. Гнев, не отводя от меня взгляда, медленно расстегивал первые несколько пуговиц своей безупречной рубашки.
– Прижми лезвие к моему сердцу.
Я сократила расстояние между нами, острие кинжала укололо его кожу. Теперь я была в гневе. Я была воплощением ярости. И я возьму свое и то, что мне причитается.
Прямо сейчас. С этим отвратительным принцем.
Гнев наклонился, его голос был низким и соблазнительным.
– Это то, о чем ты мечтаешь? Кровь и месть. Отомсти, ведьма. Вспомни, что я только что заставил тебя сделать. Как ты упала на колени, умоляя доставить мне удовольствие. Позволь ненависти и твоему любимому греху поглотить тебя.
– Замолчи.
– Может, тебе понравилось, когда я заставил тебя раздеться. Когда я подчинил тебя своей воле.
– Я сказала, заткнись!
– Может, мне стоит показать тебе, насколько я грешен.
Я смотрела на его грудь, на лезвие, пронзившее его кожу. По его телу скатилась тонкая струйка крови. Я вспомнила, несмотря на гнев и ярость, захлестнувшие меня, что раньше я уже подносила лезвие к его сердцу. В монастыре. Он поклялся, что для того, чтобы убить его, потребуется гораздо больше, чем кинжал в груди. Тогда мне хотелось проверить правдивость этих слов. Он предлагал мне сделать это сейчас. Я с трудом сглотнула, у меня был словно ком в горле. Непролитые слезы жгли глаза.
Моя рука дрожала, лезвие с трудом вонзилось, когда я надавливала.
– Воплоти. Свою. Месть.
Его демоническое влияние боролось с моей волей. И выиграло.
Слеза выскользнула, когда я наклонилась к лезвию, используя вес верхней части тела, чтобы проткнуть мышцы и кости. Я смотрела с пылающей яростью, как оно вошло в его грудь. Кровь хлынула из раны, запачкав его рубашку, мои пальцы стали скользкими. Я не стала вытаскивать его. Я провернула кинжал, стиснув зубы, прежде чем закричала так громко, что могла призвать самого Сатану.
