– Не знаю, как ты так долго обманывал человечество, но как сказал Зависть, ты – самый искусный лжец из всех. Самаэль.
Его настоящее имя, казалось, тревожило его. Казалось, он не дышал с тех пор, как начался наш разговор. Он выдохнул.
– Принц Тьмы. Король Проклятых. Меня по-разному называли, но я не лжец.
Я смотрела ему в лицо. Я была права. Я поняла это в тот момент, когда дерево не забрало то, что должно было, но правду было трудно переварить. Гнев был дьяволом. Злом, которого боялся весь мир.
И я по глупости попалась на его уловки. На тлеющий взгляд его золотых глаз и острый ум. Его гордость за свою внешность. То, как он защищал тех, кто находился под его опекой, и предпочитал справедливость мести. Неудивительно, что смертный мир так легко перепутал двух принцев – Гордость и Гнев определенно имели много общего.
– У тебя было много возможностей сказать мне, что ты дьявол. Ты был проклят Ла Примой. Умерла ли жена Гордыни, или она была твоей?
– Я не лгал тебе напрямую.
– Перестань увиливать.
– В отличие от Гордыни, у меня никогда не было супруги. Но да, я был проклят Первой Ведьмой. Как и все мои братья. Мое наказание за то, что я ей не помог, было еще суровей – она украла что-то очень важное для меня. И я пойду почти на все, чтобы это вернуть.
– Рог Аида, – догадалась я, и задумалась об амулетах из рогов дьявола.
Я не скучала по ним. Во всяком случае, я чувствовала… облегчение от отсутствия моих чар в течение последних нескольких недель. Это полностью расходилось с тем, что я чувствовала, когда он впервые забрал их себе. Хотя я подозревала, что это было связано с моим болезненным опытом на Отмели Полумесяца.
Я вспомнила свое беспокойство по поводу того, что дьявол злился на Гнева за то, что он позволил мне одолжить корничелло той ночью. Какой глупой я, должно быть, ему казалась.
– Ты был единственным, кто, похоже, не нуждался в них. Что, я полагаю, указывает на то, что ты хотел заполучить их больше, чем другие, и не хотел показаться слишком нетерпеливым и вызывать подозрения.
– Это мои крылья, а не рога. Первая Ведьма прокляла их, посмеиваясь над преданиями смертных, а затем спрятала их от меня. – Казалось, он потерялся в воспоминаниях, его руки были сжаты в кулаки. Когда он снова посмотрел на меня, в его глазах вспыхнула холодная ярость. – Чтобы восстановить их, мне нужно заклинание из ее гримуара.
– У тебя есть крылья. – Потому что он был ангелом. Богиня всевышняя. Одно дело подозревать это, а другое – подтвердить подозрение.
– Были.
В его голосе звучали и гнев, и боль. Какая-то часть меня хотела подойти к нему, залечить душевную рану, которая все еще не зажила. Но я осталась стоять на месте, пошатываясь.
Его крылья были связью с ангельским миром. Царством, которое он оставил. Трудно поверить, что дьявол оплакивал то, что связывало его с местом, которое он настолько ненавидел, что был изгнан на вечность.
Или, может быть, все это было неправдой. Может быть, вся история – лишь очередные сказки смертных, искаженные временем и неверные. Гнев не казался воплощением зла. Или каким-то невероятным соблазнителем. Кроме того, что… он медленно вошел в мою жизнь. И в мое сердце. Разве это не доказательство соблазнения? Медленно разворачивающегося плана?
– Эмилия. – Он потянулся ко мне, и я вздрогнула. Его рука упала. – Я ощущаю твои эмоции, но хочу знать, что ты чувствуешь на самом деле.
– Ты дьявол.
– А ты напомнила мне об этом.
– Но Люцифер… Гордыня… Я не понимаю.
Он тяжело вздохнул.
– Грех, который избрал мой брат, делает почти невозможным отрицание того, что он царь демонов. Смертные считают, что он такой, как есть, и его гордость не дает ему признать правду. Ему слишком приятно кормить свое эго. Я не питаю никаких эмоций по поводу моего настоящего титула. Для меня это долг. На меня возложили обязательства. Больше ничего. Во всяком случае, когда Гордыня упивается своим престижем, то позволяет мне выполнять свою работу, не притворяясь.
– Было ли между нами что-то настоящее или же это твой тщательно продуманный план соблазнения? Немного правды, смешанной с ложью.
– Скажи мне. – Он прищурился. – Когда ты согласилась выйти замуж за Гордыню, думая, что он дьявол, имело ли это значение?
Невольно, ко мне вернулось воспоминание.
– В Отмели Полумесяца, в ту ночь мы… ты назвал меня своей королевой.
– Ты пришла сюда, рассчитывая, что станешь Королевой Проклятых. Это правда. Если ты решишь заключить брачный союз, ты будешь не просто моей королевой, а королевой. – Он вглядывался в мое лицо, выражение его лица стало отстраненным. – Единственная разница – это то, за какого брата ты выйдешь замуж. Все в этом мире знают, кто я. Мой настоящий титул. Иначе думают только смертные. Итак, я еще раз спрашиваю, действительно ли это имеет значение теперь, когда ты знаешь, кто я?
– Я, честно говоря, не уверена. Это все сложно переварить. Ты дьявол. Воплощение зла.
– Это тот, кем ты меня знаешь?
– За пределами этого царства это то, что о тебе думает весь мир.
– Меня не интересует, что думают другие. А только ты. – Он отступил и склонил голову. Его движения были жесткими. – Спасибо за твою честность. Это все, что мне нужно было услышать, миледи.
– Гнев, подожди. Я…
Он исчез в сверкающем облаке дыма.
Тридцать четыре
– Прости, – прошептала я пустой комнате. Дым висел в воздухе еще несколько секунд после ухода Гнева. Я смотрела на него горящими глазами, желая знать, как наложить заклинание, чтобы повернуть время вспять. Было бы намного проще просто забыть о том, что произошло. Или, еще лучше, забыть правду о его имени. Его титуле. И о том, как заболело сердце при мысли, что все, что находилось между нами, является частью какой-то большой игры.
Я оперлась бедром о стол, рассматривая беспорядок на полу. Он казался подходящей метафорой моей жизни. Каждый раз, когда я думала, что приближаюсь к раскрытию правды об убийстве сестры, что-то новое добавлялось в кучу, отвлекая меня еще большим количеством беспорядка, который нужно было разобрать.
Благодаря тому, что проклятие было разумным и играло активную роль в хранении своих секретов, было почти невозможно собрать вместе кусочки головоломки.
Вернулось старое беспокойство. Я начала думать о том, что переживала забытые воспоминания, обычно после или во время некоторых романтических встреч с Гневом.
Если я не была его супругой, могла ли я быть Первой Ведьмой? Раньше я почти уверилась, что Матрона Проклятий и Ядов и есть Первая Ведьма, но теперь эта теория казалась менее вероятной. Я не могла представить, чтобы Гнев удерживал ее, зная, что она украла его крылья.
