Я покивал, не решаясь вступать в спор и только сейчас заметил, что нас окружает едва заметная рябь — Сфера невидимости.
— Думаете Пылаева попытаются убить?
— Конечно, — директор посмотрел на меня, как на несмышленного первоклассника. — Тут столько комбинаций разыграть можно! Ты тоже помалкивай. Попробуем вычислить убийцу.
Хм, вроде несколько минут назад директор что-то бурчал себе под нос про жертву и так далее? Передумал?
— На бал тебе идти всё равно придется, — продолжил тем временем Яков Иванович, заходя в больничное крыло и уверенно направляясь к дальней стене. — И запомни, от твоих слов князю зависит твоё будущее.
Подойдя к стене, он пнул её ногой, подождал, пока она превратится в белоснежную дымку и строго посмотрел на меня.
— Жди здесь.
Проводив взглядом исчезнувшего в тумане директора с бесчувственным, но живым Аденом на руках, я огляделся вокруг и направился к Роминой кровати.
— Вот такие пироги, Ром, — прошептал я, дожидаясь возвращения директора и удивляясь про себя отсутствию в госпитале доктора Асклепия Ивановича. — Натуральная катавасия. Похищения, стычки, убийства. Вот ей-Богу, голова кругом идёт! Мне бы, знаешь, пару дней тишины, чтобы во всем разобраться…
Я с завистью взглянул на Дубровского и неожиданно почувствовал исходящую от него волну ненависти.
— Не понял…
Нахмурившись, я всмотрелся в лицо Ромы и попытался настроиться на его эмоции.
Хм… Дубровский в моем восприятии походил на вулкан. Безжизненный снаружи и клокочущий огромной силой внутри.
Но эта ненависть… Откуда она?
Только если кто-то забрался к нему под одеяло или… ещё ниже?
Я опустился на колени и заглянул под кровать.
— Шшшшшшшш!
Увидев рассерженную змею я на мгновение замер, соображая как она здесь появилась и что делать дальше и это оказалось ошибкой.
Змея сжалась пружиной и выстрелила мне прямо в лицо.
Я, как в замедленной съемке, увидел её распахнутую пасть, игольно-острые зубы, блестящий на них яд. Почувствовал концентрированную ненависть ко всему живому.
И едва успел отпрянуть, да прикрыть лицо левой рукой. От неожиданности ещё и долбанулся головой об край кровати.
Но голова сейчас заботила меня куда меньше.
Рука сверкнула пронзительной болью, и я со злостью и каким-то отчаянием дернул ей в сторону. Прямо на выходящего из тумана директора.
— Что за….
Я сжал руку в кулак и прижал к груди, наблюдая за тем, как летящая в директора змея вспыхивает и рассыпается прахом.
— Только не говори, что эта ксурова дрянь тебя укусила, — побледнел Яков Иванович, старея разом лет на десять. — От яда Императорской кобры нет лекарства…
— Нет, блин, поцеловала! — со злостью бросил я, баюкая укушенную руку.
Было даже не столько больно, сколько обидно. Ведь в какой уже раз попадаю в чью-то ловушку! И всё из-за ксуровой невнимательности и… раздолбайства!
Если каким-то чудом выживу, даю слово, что стану более внимательным!
— Покажи руку! — приказал директор, и я неохотно протянул руку вперед, чувствуя как начинает кружиться голова, а по телу разбегается волна слабости.
— Что ж, — в нахмурившемся лице директора я прочитал свой приговор и криво усмехнулся. — По крайней мере, теперь у меня есть уважительная причина неявки на бал.
Глава 22
— Только не говори, что эта ксурова дрянь тебя укусила, — побледнел Яков Иванович, старея разом лет на десять. — От яда Императорской кобры нет лекарства…
— Нет, блин, поцеловала! — со злостью бросил я, баюкая укушенную руку.
Было даже не столько больно, сколько обидно. Ведь в какой уже раз попадаю в чью-то ловушку! И всё из-за ксуровой невнимательности и… раздолбайства!
Если каким-то чудом выживу, даю слово, что стану более внимательным!
— Покажи руку! — приказал директор, и я неохотно протянул руку вперед, чувствуя как начинает кружиться голова, а по телу разбегается волна слабости.
— Что ж, — в нахмурившемся лице директора я прочитал свой приговор и криво усмехнулся. — По крайней мере, теперь у меня есть уважительная причина неявки на бал.
* * *
— Ещё чего, — директор посмотрел на меня так, будто я не был ни на одном из его уроков. — И князя не забудь поблагодарить.
Яков Иванович потерял ко мне интерес и взмахом руки превратил туман в стену.
Я же лежал на полу и дико жалел себя.
Поблагодарить князя? Да щас же! Втянул меня в чертову войну гильдий!
Но Яков Иванович-то каков! Стоило узнать, что я всё, тут же списал меня со счетов!
Вот она сущность человеческая! Вот оно, его подлое нутро! А как же бороться до конца? Как же биться за жизнь гимназистов?!
— Долго ещё разлеживаться будешь? — с раздражением поинтересовался Яков Иванович.
Обида тут же сменилась злостью, и я бросил на него испепеляющий взгляд.
— Как вам не стыдно, Яков Иванович! Вашего ученика только что укусила Императорская кобра, а вы… Вы ещё требуете куда-то идти! Да плевать мне сейчас на всех дворян и князя в том числе, понимаете? Я понимаю с честью умереть в бою, но от укуса змеи… Позорно, понимаете?
— Михаил, — директор задумчиво посмотрел на меня и, подойдя к столу, принялся что-то на нем искать. — Во-первых, никогда никому не верь на слово. Может я придумал про Императорскую змею?
— А вы придумали? — жадно уточнил я, дико надеясь, что это была обычная кобра, и что он сейчас кинет мне какое-нибудь спасительное зелье-антидот.
— Нет, — директор покачал головой, но я почему-то ощущал, что идущая от него тревога сменилась облегчением. — Очень-очень редкая порода. Идеальное средство убийства Одаренных.
— Ясно, — я помрачнел, потеряв призрачную возможность спасения. — А что во-вторых?
— Во-вторых, ты только что стал очень богатым человеком, — Яков Иванович действительно кинул мне склянку. Только, отчего-то, пустую. — Если, конечно, не разольешь оставшиеся капли яда на пол.
Капли яда? Разольешь?
Я недоверчиво посмотрел на укушенную руку и нервно хохотнул.
Несмотря на острую боль в руке, змея не сумела прокусить княжескую перчатку, и сейчас на её чёрной поверхности маслянисто поблескивали тягучие капли яда.
Вот за что мне нужно поблагодарить князя!
Но… Но мне же было плохо! На меня накатила смертельная слабость!
— Ещё немного, — директор с раздражением скрестил руки на груди. — И мы не успеем на финальный танец бала.
