– Мы предпочли, чтобы этот инцидент не получил огласки, – заметила Эдит, со свойственным ей тактом переводя разговор на другую тему, и вскоре общество занялось обсуждением политики кабинета министров.
Завязался очередной горячий спор, и Эдит почувствовала некоторое облегчение. Несмотря на упорство миссис Каткарт, не привыкшей идти ни на какие компромиссы, несмотря на пылкие речи Линдела и добродушную терпимость Уоррела, против которой трудно было подыскать какие-либо доводы, обед вошел в привычное русло и закончился без ссор и конфликтов, после чего все поднялись в гостиную на втором этаже.
– Боюсь, мне придется вас покинуть, – извинился перед обществом Джилберт около десяти часов вечера. – Я должен уйти.
– Ума не приложу, что с тобой творится? Ты что, связался с журналистами? – спросил Линдел. – Я видел тебя на днях на Флит-стрит.
– Нет, я там не был, – запротестовал Джилберт.
– В таком случае прости, брат, значит, это твой двойник.
Эдит осталась на кухне готовить мужу сэндвичи.
– Тебя не будет всю ночь? – спросила она.
– Возможно, большую часть ночи.
– А что такое?
– Мне нужно съездить с приятелем в Брайтон по одному делу.
– Когда вернешься? – забеспокоилась Эдит.
– Около четырех часов.
Понимая, что ночь – не совсем урочный час для встречи с компаньонами, Эдит все-таки воздержалась от каких-либо комментариев. Она тщательно завернула бутерброды, сложила их в плоскую жестянку для провизии и пошла со свертком в переднюю. Пальто Джилберта висело на вешалке. Она вынула из его кармана газету, чтобы сунуть туда коробочку с едой, как вдруг ее рука наткнулась на что-то твердое. Она попыталась вытащить посторонний предмет, но тот зацепился за подкладку, и извлечь его удалось не без усилий.
«Боже мой!» – чуть не вскрикнула Эдит. В руке она держала бриллиантовое колье, завещанное ей отцом.
На мгновение ей показалось, что все вокруг плывет у нее перед глазами, но она стряхнула оцепенение и быстро овладела собой.
Ее колье!
Да, в этом не оставалось сомнений. Но как оно попало к Джилберту? Почему оно у него в кармане? Кража? Она с отвращением отбросила эту мысль. Ее муж взломщик и грабитель? Нет, это безумие. Но ведь он каждый вечер уходит из дому, а всю ту неделю, когда ограбили контору Уоррела, он вообще не ночевал дома.
До нее донеслись приближавшиеся шаги, и она спрятала колье в лиф платья, но Стэндертон не обратил на ее состояние никакого внимания.
– Послушай, Джилберт!
В ее тоне он уловил ноты, заставившие его вздрогнуть, поэтому обернулся и взглянул на нее.
– Что с тобой, Эдит?
– Пойдем-ка на минутку в столовую, – произнесла она, с удивлением прислушиваясь к своему голосу, который звучал холодно и враждебно, словно принадлежал не ей.
Джилберт покорно последовал за ней. Стол еще не убрали, и розовый свет люстры прихотливыми бликами падал на хрустальные бокалы, столовое серебро и цветы в вазах. Он затворил дверь и спросил:
– Что случилось?
– Вот, – спокойно ответила Эдит и протянула ему злополучное колье.
Он взглянул на вещь, и на его лице не отразилось ничего особенного.
– Что это такое? – удивился он.
– Мое колье.
– Твое колье? – приглушенно переспросил Джилберт. – То самое, которое заложила твоя мать? О котором сейчас говорили за столом?
– Да, – кивнула она.
– Замечательно, – взял он в руки украшение и внимательно осмотрел камни. – Так это твое колье?! – повторил он. – Какое совпадение!
– Как оно попало к тебе? – допытывалась Эдит.
Он долго молчал, устремив на нее испытующий взгляд.
– Как оно попало ко мне? – снова повторил он. – С чего ты взяла, что оно попало ко мне?
– Я нашла его в твоем кармане, – взволнованно произнесла Эдит. – Выкладывай всю правду, Джилберт. Как оно у тебя очутилось?
Снова молчание, затем он пробормотал:
– Я нашел его.
– Где? – не удовлетворилась она ответом. – Где именно?
– Я не могу тебе это сказать, – начал Джилберт. – Ты, очевидно, подозреваешь, что я украл его. Ты предполагаешь, что я взломщик и вор? – улыбнулся он, но в лице его появилось что-то жесткое. – Я читаю это по твоим глазам, – продолжал он. – Ты объясняешь себе мои отлучки из дому и мое таинственное поведение тем, что я избрал себе какое-то противозаконное занятие, не так ли? – Он рассмеялся. – Отчасти ты права. Но я не взломщик. Клянусь тебе, что никогда в жизни не вскрыл ни одного сейфа и не похитил ни единого предмета у… – Тут он запнулся, словно испугавшись сболтнуть лишнее.
Эдит мгновенно ухватилась за спасительную соломинку.
– Это действительно так? – положила она ему руку на грудь. – Ты мне не лжешь? Вероятно, я сошла с ума, мне самой противны подобные гадкие мысли, но мне показалось…
– Да, тебе показалось, – серьезно подтвердил он.
– Неужели ты не объяснишь мне, как оно попало к тебе в руки? – настаивала Эдит.
– Я его нашел, и это правда. Я не собирался… – Тут он снова прервался, не окончив фразу. – Оно валялось на дороге.
– Тебя не удивила такая находка? Ты не счел нужным обратиться в полицию?
– Нет, – покачал он головой. – Я не успел. Я собирался сегодня положить его в маленькую шкатулку и отослать в полицейское управление. Именно поэтому я заговорил за столом с твоей матерью об утрате колье. Мне показалось странным, что ее потеря совпала с моей находкой.
Они молчаливо взглянули друг на друга. Он держал колье в руке и машинально поигрывал им.
– Что же нам теперь делать? – спросила она и, подумав, произнесла: – Я надеюсь, ты последуешь своему первоначальному намерению и отошлешь колье в полицию. Господи! – воскликнула она, внезапно что-то припомнив. – Ведь я получила за него триста фунтов компенсации.
– Триста фунтов? – Он снова оценивающе осмотрел драгоценность. – Оно стоит дороже.
В нескольких словах Эдит хладнокровно объяснила ему, что произошло.
– Это даже неплохо, что тут замешана твоя мать. Я бы неприятно поразился, узнав, что ты занялась биржевыми играми.
– Тебе это не нравится? – уточнила Эдит.
– Крайне, – ответил он. – Вполне достаточно, если спекулирует муж.
– Ты много спекулируешь, Джилберт? – поинтересовалась она.
– Нет, не очень, – серьезно промолвил он. – На это нужны средства.
– Биржевые дела – всегда спекуляция.
– Я вынужден зарабатывать деньги, чтобы содержать жену, – немного резко возразил он, и у Эдит, никогда не слышавшей от мужа таких слов, дрогнуло сердце. – Прости меня, – мягко попросил он, заметив, какую реакцию вызвала у нее его последняя фраза. – Я выразился грубовато, но не хотел тебя обидеть. Я ощутил озлобление против несправедливости судьбы, вот и все. Так ты оставишь колье у себя?
