В это время снова послышался звонок и Джессуп проводил в гостиную полицейского.
– Спенсер, проходите! Вы как нельзя более кстати, – поприветствовал его инспектор Чан.
– Вот, подобрал одного молодчика на Калакуа-авеню и подумал, что вам будет о чем с ним побеседовать. Он упорно отказывается говорить, чем занимался сегодня вечером. Эй ты, заходи, не заставляй себя ждать!
В комнату вошел странного вида незнакомец в грязной соломенной шляпе.
– Надеюсь, я не заставил себя ждать, – нагло сказал он.
Затем, будто вспомнив о правилах поведения, нарочито медленно снял шляпу и помахал ею в воздухе.
– Мой шофер ухитрился заблудиться на пустом месте, – продолжил он тоном чуть утомленного светского льва. – Эта прислуга бывает совершенно невыносима.
Внешность незнакомца разительно контрастировала с его манерами. Одежду его составляли засаленные полотняные брюки, грязная рубашка без воротничка, на которую была накинута вытертая бархатная куртка, когда-то имевшая красный цвет. Но самой колоритной частью его туалета были туфли, настолько заношенные, что сквозь дыры виднелись голые ноги.
Судя по шуму голосов из столовой, там перестали пить кофе и напряженно прислушивались к разговору.
Инспектор молча указал незнакомцу на стул, попутно заметив, что на лице Файфа появилась довольная улыбка.
– Итак, кто вы?
– Ну, предположим, Смит, – ответил мужчина, усаживаясь с самым независимым видом.
– Смит так Смит, – пожал плечами инспектор. – Где вы живете, мистер Смит?
– Если быть совершенно откровенным, то я вынужден констатировать, что моим домом является пляж.
Улыбнувшись, будто услышал удачную шутку, Чан подозвал Касимо и распорядился обыскать того, кто назвался Смитом.
– Полностью присоединяюсь к этой просьбе, – подхватил тот, – и убедительно прошу, обнаружив что-то, хоть отдаленно напоминающее деньги, незамедлительно сообщить об этом мне.
Но вместо денег из его карманов были извлечены старый сломанный гребень, ржавый перочинный нож, бечевка и что-то похожее на большую монету. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это медаль с надписью: «Третий приз по классу пейзажа. Академия изобразительных искусств. Пенсильвания».
– Да, – произнес Смит, заметив вопросительный взгляд Чана. – Признаюсь: я действительно художник. Правда, награжденный всего-навсего бронзовой медалью, хотя при моих нынешних обстоятельствах золотая была бы гораздо более кстати. А теперь, может, мне наконец-то ответят, по какому праву власти вмешиваются в мою частную жизнь? Я не совершил ничего противозаконного, а меня почему-то задерживают и обыскивают…
– И все-таки я задам вам еще несколько вопросов. Сегодня вечером вы находились на пляже?
– Нет, я был в городе и, подчеркиваю, по личному делу. Я вел себя, как всякий добропорядочный гражданин, а этот толстяк в форме вдруг хватает меня…
– В какой части города вы были? – спросил Чан, не реагируя на возмущенную тираду собеседника.
– В парке!
– И кого вы там встретили? Кто может подтвердить, что вы там были?
– Я встретил очень многих своих знакомых. Их, конечно, при всем желании не причислишь к изысканному обществу, но я нетребователен.
– Понятно, на пляже вас не было, – сказал Чарли Чан. – Касимо, сейчас вы со Спенсером проводите господина художника к павильону и сравните отпечатки его обуви с теми, что обнаружены под кустами.
Японец, коротко поклонившись, поспешил исполнить распоряжение своего начальника.
– Да, работа подчас бывает довольно утомительна, – заметил Чан, глядя на Файфа. – Но, с другой стороны, во что может превратиться тот, кто не трудится? Он неминуемо станет таким вот Смитом.
Гости столпились в дверях столовой, не решаясь войти. Инспектор Чан жестом пригласил их располагаться в гостиной. Джейнс демонстративно посмотрел на часы, стрелки которых показывали пять минут двенадцатого, а затем уставился на Чана вопросительным взглядом. Но китаец сделал вид, что не заметил этой маленькой пантомимы.
К инспектору приблизился Тарневеро.
– Удалось обнаружить что-то новое? – тихонько спросил он.
– Круг нашей работы продолжает расширяться.
– Мне было бы значительно приятнее услышать, что он сужается, – с усмешкой ответил прорицатель.
Тем временем в гостиную снова вошли Касимо и Спенсер, сопровождая непризнанного художника.
– Все так, как вы и предполагали, – отрапортовал Спенсер. – У павильона наследили именно этими ботинками, – сказал он, указывая на обувь Смита.
Тот явно смутился.
– Да, не самая лучшая обувь, – согласился он. – И все почему? Потому что здесь днем с огнем не встретишь истинного ценителя изящных искусств. Вы бы видели, какая мазня висит в здешних домах! И это вместо того, чтобы заказать шедевр истинному художнику. Я взял бы самую скромную плату, хотя бы пару приличных туфель…
– Значит, вы мне солгали, – прервал Чан его излияния.
– Ну зачем же так прямо? – попытался возразить тот. – Я европеец и предпочитаю говорить, что неполная правда не есть ложь. Верно, я умолчал о некоторых подробностях в надежде, что это окажется на пользу…
– Кому? И не советую снова лгать мне!
– Как кому? Разумеется, мне. Я понял, что здесь произошло что-то нехорошее, и решил, что мне будет вовсе ни к чему оказаться в этом замешанным.
– В таком случае спешу вас обрадовать: вы и так в этом замешаны по самые уши. Итак, я жду правдивого ответа: вы были сегодня вечером в павильоне?
– Я не был внутри этого строения. Я находился поблизости и несколько минут провел стоя под окном.
– С какой целью?
– Предавался размышлениям, уместно ли расположиться там на ночь. Видите ли, этот павильон – одно из моих самых излюбленных мест.
– А теперь прошу вас повторить все с самого начала, причем так, чтобы в вашем рассказе не было ни слова неправды. Имейте в виду, это исключительно в ваших интересах.
– Ну ладно. У меня было немного денег, и эти три дня я действительно провел в городе. Садовый домик тогда пустовал. А сегодня у меня иссякла наличность; чек, который я ожидал, отчего-то задерживается. Почтовые служащие работают недопустимо медленно, когда-нибудь я пожалуюсь на них куда следует, – добавил он с важным видом.
– Значит, у вас закончились деньги, – перебил его Чан. – Что вы стали делать дальше?
– Дальше? Я покинул этот негостеприимный город и вернулся на пляж, чтобы провести ночь под открытым небом.
– Сколько времени тогда было?
– Сэр, вы просто смутили меня таким вопросом. Не скрою, иногда я интересуюсь, который ныне час. Например, проходя мимо витрин…
