– Какое безобразие! – возмущенно вскричала библиотекарь. – Мистер Чан, кто испортил газету?!
– Благодарю вас за высокую оценку моих талантов, но в данном случае я знаю об этом столько же, сколько и вы, – печально произнес инспектор.
– Последним, кому выдавался этот комплект, был актер Ван Горн. Но у нас не разрешается так поступать с литературой!
– Он ушел, оставив газеты на столе, ведь так? Значит, любой мог зайти, сесть за стол и сделать вырезки. Неужели вы считаете, что Ван Горн способен на такой глупый поступок? Он ведь уважаемый человек!
– Нет, но…
– Хорошо, я его спрошу. Не исключено, что мне и в самом деле удастся выяснить, кто виновен в порче.
Не теряя времени, Чарли Чан тут же позвонил Ван Горну и рассказал, в каком виде он нашел оставленные им газеты.
– Какой вандализм! – возмутился тот. – Я на такое не способен.
– Когда вы покинули библиотеку, газетная подшивка была в порядке?
– Разумеется. Она лежала на столе.
– Может быть, поблизости вы заметили кого-то из знакомых?
– Не обратил внимания. Инспектор, чем больше я размышляю об этом происшествии, тем больше прихожу к выводу, что тот, кто послал мне это письмо, как раз того и добивался. Я закажу в библиотеке газеты, посмотрю и оставлю их на столе. Он же после этого возьмет их и сделает все, что ему нужно, не демонстрируя своего интереса именно к этой подшивке. Вам это не кажется очевидным?
– Это сделал не мистер Горн, – произнес Чарли Чан, когда, закончив разговор, снова подошел к библиотекарю. – Когда он ушел, газеты оставались целыми. Вы не заметили, может, кто-то садился за этот стол после него?
– Утром в читальном зале дежурила другая сотрудница, она сейчас обедает. Мистер Чан, я вас очень прошу: найдите того, кто испортил газеты!
Пообещав сделать все возможное, как только освободится, Чарли Чан посмотрел на часы и понял, что времени на еду у него уже не остается: надо спешить в полицейское управление.
– Вот и вы, Чан! – воскликнул начальник, едва увидев китайца. – А я уже забеспокоился, что вас так долго нет. Ну как, вы что-нибудь выяснили?
– Самое главное: кто убил Шейлу Фейн, мне пока еще неизвестно.
– Вот именно – самое главное!
– Если у вас найдется время, чтобы меня выслушать, я расскажу, какую информацию мне удалось получить. Надеюсь, ваша мудрость поможет мне связать разрозненные сведения воедино.
Получив милостивое разрешение, Чан принялся подробно докладывать о новом алиби Файфа, о его неожиданной покупке картины у Смита. Затем он перешел к библиотеке и газетным заметкам, посвященным Денни Майо. Под конец своего повествования он так же детально описал свою беседу с пожилой парой, которая полностью подтвердила показания прорицателя Тарневеро.
– Далеко не факт, что они сообщили вам правду, – недоверчиво покачал головой Джексон.
– Нет, не думаю, что они солгали. Если бы вы сами их увидели, то согласились бы со мной, что Макмастеры – воплощенная добропорядочность.
– И все же вам стоит проверить их показания. Что-нибудь еще?
Чан рассказал о найденном под окном окурке.
– Дело становится все более и более запутанным! – простонал начальник, хватаясь за голову. – По крайней мере, отпечатки пальцев Джейнса у вас есть?
– Да, я смог снять их незаметно для него. Но отпечатки на подоконнике оставлены не им, а Смитом.
– Я получил ваше уведомление и отдал распоряжение, чтобы Смита привезли сюда.
Затем Чарли Чан поведал историю о таинственных перемещениях кольца с изумрудом, продемонстрировал начальнику записку, обнаруженную Ван Горном под дверью своего номера и заставившую того немедленно направиться в библиотеку, облегчив задачу неизвестному, вырезавшему из старых газет все заметки, касающиеся убийства Денни Майо, и даже его фотографии.
Долгое время Джексон не произносил ни слова, обдумывая сказанное инспектором.
– Добытый вами материал заставляет подозревать сразу нескольких. К каким выводам вы пришли?
– Пока ни к каким определенным.
– И это говорите вы – гордость полиции Гонолулу?!
– Простите глупого толстого китайца. Таким людям, как я, требуется чуть больше времени для размышлений.
– Опять ваши шутки, Чарли! Лучше ответьте, чем вы в ближайшее время намерены заняться?
– Нанести визит чете Баллоу.
– Только я вас очень прошу: действуйте деликатнее. Уилки Баллоу – очень влиятельный человек, и его отношение к нашему ведомству не назовешь благосклонным и доброжелательным.
– Не беспокойтесь, я буду осторожен подобно канатоходцу над пропастью.
В это время в кабинет, вежливо постучав, заглянул Касимо. Его расстроенный вид говорил яснее всяких слов.
– Насколько я понимаю, Смита ты не нашел, – поморщился Чарли.
– Увы, он бесследно исчез, будто растворился в воздухе.
– Всему тебя надо учить! – в сердцах крикнул Чарли Чан. – Торопливо написав несколько слов на листе бумаги, он протянул его своему помощнику. – Вот, готов поспорить, ты разыщешь его по этому адресу.
Касимо поклонился и поспешил выполнять поручение. Инспектор Чан вслед за ним вышел из здания полицейского управления и отправился навестить семейство Баллоу.
Рита Баллоу радушно приняла Чана и сказала, что ее супруг сейчас переодевается после гольфа.
– Я очень сожалею, что вторично беспокою вас. Прекрасно понимаю, что мой визит не доставляет вам удовольствия. Но, тем не менее, я должен еще раз пообщаться со всеми гостями покойной мисс Фейн.
– Да, я понимаю вас, – вздохнула Рита, ничуть не удивленная его словами. – Как продвигается ваше расследование? Боже мой, бедная Шейла!
– Оно потихоньку движется вперед. А сейчас, если вы не возражаете, я попросил бы вас ответить на несколько вопросов относительно того периода, когда вы проживали в Голливуде.
– Спрашивайте, пожалуйста.
– Знаете, моя старшая дочь – настоящая поклонница вашего таланта. Она до сих пор расстраивается, что вы так внезапно ушли из кинематографа. Она убеждена, что вы – самая оригинальная актриса.
– Боже мой, кто-то еще помнит меня, – печально промолвила Рита. – Как это трогательно!
– Для многих вы всегда будете сиять подобно солнцу.
– Приятно слышать. Так чем же я могу быть вам полезной?
– Тогда в Голливуде вы уже познакомились с мисс Фейн?
– Разумеется.
– Не могли бы вы припомнить, упоминалось ли когда-нибудь ее имя в связи со скандальной историей?
– Нет, такого никогда не было.
– У нее случались романы?
