Впервые после отъезда из Балтимора он позвонил жене Джека — Бет.
— Хотел узнать, как у вас дела. У тебя и у детей.
— У нас все в порядке. Уже год прошел…
Он знал. Сегодня ровно год.
— Сегодня тяжеловато. Утром мы к нему съездили, цветы положили. Вначале было трудно. Первый праздник, первый день рождения, первая годовщина. Потом привыкаешь. Я так и думала — надеялась, — что ты позвонишь. Я рада тебя слышать.
— Я боялся, ты не захочешь меня слышать.
— Мы соскучились, Нейт. И я, и ребята. Я о тебе беспокоюсь.
— У меня тоже все в порядке. Мне уже лучше.
— Расскажи, как там у вас. Действительно, очень холодно и тихо?
— Ну, сегодня уже пятнадцать. А насчет тишины… — Он покосился на свой стенд. — Да. Да, здесь очень тихо. У нас было наводнение. Не такое, как на юго-востоке бывает, но все равно покрутиться пришлось. Красиво тут. — Теперь он смотрел в окно. — Невозможно себе представить. Это надо видеть. И даже когда видишь — не можешь себе представить.
— Голос у тебя бодрый. Я рада.
— Я не думал, что у меня тут получится. — «И не только тут». — Я хотел, чтобы получилось. Особенно захотел, когда сюда приехал. Но я все равно не думал.
— И теперь?
— А теперь, думаю, получится. Бет, я познакомился с одной женщиной…
— Да? — Она засмеялась. Он закрыл глаза и слушал ее смех. — И она замечательная?
— Потрясающая. Во всех отношениях. Думаю, тебе бы она понравилась. Она не такая, как все. Она полярный летчик.
— Полярный летчик? Это те, что летают как сумасшедшие на таких крошечных самолетиках?
— Во-во. Она красивая. Ну, не совсем красивая, но мне нравится. Веселая, смелая, наверное, сумасшедшая, но ей идет. Ее зовут Мег. Меган Гэллоуэй. И я в нее влюблен.
— Нейт, я так за тебя рада.
— Только не плачь! — сказал он, услышав, как у нее дрогнул голос.
— Нет, нет, это я от радости. Джек бы тебя задразнил, но на самом деле он бы тоже за тебя радовался.
— Ну, ладно. Я просто хотел с тобой поделиться. И еще захотелось с тобой поговорить. А еще хочу сказать: может, выберешься сюда с ребятами? На летние каникулы? Здесь классное место. К июню светло будет аж до самой полуночи, а потом, как рассказывают, и вовсе белые ночи. Это когда вообще не темнеет — так, сумерки одни. Я бы хотел, чтобы вы это увидели. И с Мег бы тебя познакомил. Я вас всех хочу видеть.
— Обещаю приехать на свадьбу.
Он нервно рассмеялся:
— До этого еще не дошло.
— Нейт, уж я-то тебя знаю. Дойдет.
Он с улыбкой положил трубку. Вот уж не думал…
Не закрывая стенда — в знак того, что расследование теперь ведется в открытую, — он вышел из кабинета.
При виде Питера с рукой на перевязи он вздрогнул. Молодой помощник сидел за своим столом и одной рукой набирал что-то на компьютере.
Бумажная работа. От нее свихнуться можно.
Нейт подошел.
— Не хочешь прогуляться?
Питер поднял глаза, занеся палец над клавишей.
— Сэр?
— Хочешь, я тебя избавлю на время от этой тягомотины?
Он оживился:
— Так точно, сэр!
— Пройдемся. — Он прихватил рацию. — Пич, мы с офицером Нотти на патрулировании.
— Хм-мм… Отто уже пошел, — напомнила она.
— А вдруг преступный элемент разгуляется? Пич, ты остаешься на хозяйстве.
— Так точно, босс, — хмыкнула она. — Будьте осторожны.
Нейт снял с крючка легкую куртку.
— Свою берешь? — повернулся он к Питеру.
— Не-а. В такую погоду только приезжие куртки носят.
— Да? Что ж… — Нейт повесил свою куртку на место. На улице было довольно свежо и пасмурно. Надвигался дождь. «О куртке еще придется пожалеть», — подумал Нейт. Но решительным шагом направился к тротуару. Ветер трепал его волосы.
— Как рука?
— Отлично. По мне — так можно и без перевязи ходить, но с Пич и моей мамой лучше не спорить.
— Женщины всегда кудахчут над раненым.
— Не говори. А если хорохориться — и вовсе житья не дадут.
— Мы с тобой этот инцидент мало обсуждали. Я сразу себе сказал: было ошибкой брать тебя с собой.
— Я его спугнул, когда из машины стал выходить. Сам спровоцировал.
— Питер, его бы спугнула и белка, выронившая желудь. Я же говорю, сначала я себе сказал, что допустил ошибку. Но теперь вижу — нет. Ты хороший полицейский. И ты это доказал. Ты был ранен, в полубессознательном состоянии — а все равно меня прикрывал.
— Да тебя и прикрывать-то было не нужно. У тебя все было под контролем.
— Может быть. Но в этом все и дело. Когда попадаешь в непредсказуемую ситуацию, должен целиком доверять напарнику. Без оглядки.
Так, как они с Джеком доверяли друг другу. Чтобы смело шагнуть в темный переулок и не бояться того, что ждет тебя в темноте.
— Так вот, хочу тебе сказать: на тебя можно положиться.
— А я… Я думал, писанина — только предлог, чтобы отстранить меня от серьезных заданий.
— Я посадил тебя за писанину, потому что ты ранен. Ранен при исполнении, заметь. За действия при исполнении боевого задания тебе будет вынесена благодарность в приказе.
Питер опешил:
— Благодарность?
— Ты ее заслужил. На следующем заседании совета я выступлю с официальным заявлением на этот счет.
— Не знаю, что и сказать.
— Ты у нас герой.
На углу они перешли улицу.
— Мне еще кое-что надо тебе сказать. Вопрос деликатный. По поводу расследования, которое мы ведем. Расследования этих убийств. — Нейт перехватил быстрый взгляд Питера. — Что бы там ни говорила полиция штата, мы квалифицируем эти инциденты как убийства. Я опросил нескольких человек относительно их местонахождения во время всех этих происшествий. В большинстве случаев показания, к сожалению, подтвердить невозможно, во всяком случае — так, чтобы это меня удовлетворило. Включая и Отто.
— Но шеф, Отто ведь…
— Один из нас. Я понимаю. Но это не дает мне оснований вычеркнуть его из списка. Из жителей города и ближайших окрестностей много кто имел возможность совершить эти три преступления. Возможность — возможностью, а вот мотив… Для первых двух убийств мотив надо искать в личности Гэллоуэя. Что стало причиной его убийства? Страсть, нажива, устранение свидетеля? Наркотики? А может, и все сразу. Но кто бы это ни сделал — он был с ним знаком.
