— Мне кажется, ты все время хочешь меня задеть, разозлить. В чем, интересно, причина?
— Сам разбирайся. Это твоя проблема. — Она встала и хотела пройти мимо, но Нейт перехватил ее за руку и развернул к себе лицом.
— Нет! — отрезал он, не обращая внимания на предупредительное ворчание псов. — Это, милая моя, твоя проблема. И я хочу знать, в чем она.
— Я не знаю! — выкрикнула она с таким отчаянием, что ворчание переросло в рычание. — Рок, Булл, тише. Успокойтесь. Успокойтесь, — уже ровнее произнесла она. — Это свой.
Она нагнулась и потрепала обоих за шею.
— Черт бы тебя побрал. Ну, почему ты не рявкнешь на меня как следует, не бросишься вон, не скажешь, что я холодная, бессердечная стерва? Почему бы тебе на время не оставить меня в покое?
— А ты почему не удосужилась мне позвонить? Почему ты все время напрашиваешься на ссору?
— Погоди минутку. — Она встала, щелкнула пальцами, подзывая собак, и прошла на кухню. Достала сухой корм, насыпала им в миски. Потом оперлась о стойку и стала смотреть на Нейта.
«Уже не такой исхудалый», — подумала она. За последний месяц он немного прибавил в весе. В прямом смысле. Мужчине такой вес к лицу, свидетельствует о хорошем мышечном тонусе. Прическа растрепалась и смотрится очень эротично. Волосы уже пора стричь. И глаза, спокойные и невыразимо печальные, — они смотрели понимающе и терпеливо.
— Я терпеть не могу ни перед кем отчитываться. Я к этому не привыкла. Я построила дом, бизнес, свою жизнь так, как меня устраивает.
— Боишься, я начну требовать от тебя отчета? Буду ждать, что ты ради меня изменишь свой уклад?
— А разве нет?
— Не знаю. Для меня привязанность и подотчетность все-таки разные вещи. Я за тебя беспокоился. Не думай, что только собаки по тебе скучали. Что до уклада, то я еще и свой-то толком не наладил. Не все сразу.
— Скажи мне одну вещь, только без вранья. Ты в меня влюбляешься?
— Похоже на то.
— И как ощущение?
— Как будто что-то у меня в душе пробуждается. Теплеет, ищет свой ритм. Пугающее ощущение, на самом деле. Он подошел. — И приятное. Приятное и пугающее.
— Не знаю, хочу ли я это испытать. И смогу ли.
— Я тоже. Но я знаю, что устал от вечной усталости, пустоты, рутины, которой следуешь только затем, чтобы выжить. Когда я с тобой, Мег, я чувствую. Я чувствую, и подчас это больно. Но я не против.
Он взял ее лицо в ладони.
— Может, тоже попробуешь? Ты, главное, не сопротивляйся.
Она положила руки поверх его.
— Попробую.
ГЛАВА 18
Запись в дневнике 19 февраля 1988 года
Он свихнулся. Совсем с ума спятил. Перебрал декса и еще бог знает чего. Высота слишком большая. Не знаю. Кажется, я его успокоил. Начался буран, и мы укрылись в ледяной пещере. Потрясающее место. Прямо какой-то волшебный замок в миниатюре, с ледяными колоннами, арками, неожиданными провалами. Жаль, что мы тут не все. Одному мне старину Дарта будет нелегко вернуть на грешную землю.
Он вбил себе в голову, что я хотел его убить. У нас были сложности на спуске, и теперь он, перекрывая ветер, вопит, что я хочу его угробить. Набросился на меня, как безумный, пришлось врезать ему хорошенько. Теперь, кажется, угомонился. Извинился, даже посмеялся над собой.
Здесь мы, только чтобы передохнуть, собраться с силами. Мы играли в игру «Первое, что я сделаю, когда вернусь». Он хочет мяса, я хочу женщину. Потом сошлись на том, что хочется и того, и другого.
Он все еще на взводе, я это вижу. Это из-за гор. Надо вернуться к Хэну и идти вниз. А потом — в Лунаси.
Погода налаживается, но в воздухе как-то неспокойно. Что-то будет. Надо быстрей спускаться.
Нейт сидел в запертом кабинете. Он дочитал дневник Патрика Гэллоуэя до конца.
Шестнадцать лет у тебя ушло на то, чтобы спуститься, Пэт. Не зря ты ждал, что «что-то будет». Вот оно и случилось.
Ушли трое, вернулись двое. И шестнадцать лет эти двое молчали.
Но в пещере третьего не было, только Гэллоуэй и убийца. Нейт все больше убеждался, что это был не Макс.
Почему убийца столько лет не трогал Макса? Если Хэн и Макс — одно лицо, значит, Макс покалечился, но не слишком серьезно, хотя идти вниз ему было трудно. Из всей троицы он был самый неопытный и слабый, если, конечно, Нейт правильно истолковал дневник.
Но убийца помог Максу спуститься и оставил жить еще на шестнадцать лет.
И Макс хранил его тайну.
Почему?
Честолюбие? Шантаж? Преданность? Страх?
«Летчик, — решил Нейт. — Надо найти летчика и узнать, что он помнит».
Он запер дневник в ящик вместе с досье. Ключи положил в карман и вышел из кабинета.
Отто только что вернулся с патрулирования.
— Эд Вулкотт заявил, что кто-то сломал замок на его рыбацком домике и стащил две удочки, электробур, бутылку скотча, а потом еще и домик краской размалевал.
Румяный от мороза, Отто прямиком прошел к кофейнику.
— Скорее всего, ребятня. Я ему говорил: «Никто, кроме тебя, двери не запирает, только мальчишек дразнишь».
— Сколько все это стоит? Вместе?
— Он говорит, порядка восьми сотен. Электробур «Страйкмастер» тянет на четыреста. — Он поморщился с брезгливой усмешкой. — Вот такой у нас Эд. Хороший бур можно и за сорок купить, но у Эда все по первому разряду.
— А опись похищенного составили?
— Да, конечно. Если какой парень по глупости отправится рыбачить с удочкой, на которой есть медная пластинка с фамилией Эда, пусть пеняет на себя, мы его живо привлечем. Скотч? Небось напились до тошноты. Не удивлюсь, если они уже просверлили лунку чужим буром, выпили и сидят, рыбу удят. Думаю, потом они все это где-нибудь бросят или попытаются привезти обратно.
— Все равно это кража со взломом. Будем отрабатывать.
— Можешь не сомневаться, все вещи застрахованы, и на большую сумму, чем он за них заплатил. Вы знаете, что он хотел подать в суд на Хоули за то, что зацепил его первого января, и даже говорил на эту тему с адвокатом? С адвокатом. Господи боже мой!
— Я с ним потолкую.
— Желаю удачи. — Отто уселся за свой стол и с чашкой кофе в руке сосредоточенно уставился в компьютер. — Так, будем сочинять отчет.
— Я сейчас отъеду, надо кое-что проверить. — Нейт помолчал. — В это время года в горы часто ходишь?
— Какого лешего я там забыл? Я их и отсюда вижу.
— Но раньше же ходил?
— Раньше я и танго с женщинами танцевал.
