Мег перестала ходить и села. В душе что-то дрогнуло.
— Да поможет тебе господь.
— На то и уповаю. Но я тебя действительно люблю, и это совсем другое, чем было с Рейчел. Тогда у меня все было распланировано, шаг за шагом, все своим чередом.
— А со мной не нужно шаг за шагом?
— Пустая трата времени.
— Брось. У тебя же «дом» и «очаг» на лбу написаны.
— Вот еще. Может, когда ты решишь, что тоже меня любишь, мы и начнем что-то планировать, но пока…
— Когда я решу?
— Да. Когда решишь. Я терпеливый, Мег, и упорный. Сила воли ко мне возвращается. Она долго пребывала в спячке, но теперь возвращается. Придется тебе смириться.
— Любопытно. Пугаешь меня, но — любопытно.
— И вот, поскольку я тебя люблю и доверяю тебе, я сейчас кое-что тебе покажу.
Он открыл досье. Взял ксерокопию дневника Патрика Гэллоуэя и протянул ей.
Мег мгновенно узнала почерк, лицо ее напряглось и застыло. Бросила быстрый взгляд на Нейта и тут же вернулась к листкам бумаги, зажатым в руке.
Читала молча. Ни слез, ни гнева, ни трепета, как было бы с другой женщиной. Она лишь взяла в руку бокал и медленно отпила, после чего дочитала дневник до конца.
— Откуда это?
— Это ксерокс с блокнота, который был у него в кармане парки. Кобен мне передал.
— Когда?
— Несколько дней назад.
Ее словно обожгло.
— И ты мне ничего не сказал? Даже не показал.
— Мне надо было все взвесить, а тебе — успокоиться.
— И это то, что ты называешь силой воли, шеф? Принятие решений в одностороннем порядке?
— Это часть моих профессиональных обязанностей и личных ощущений. И пока я не решу иначе, ты ни с кем не должна это обсуждать.
— Значит, ты мне его сейчас показал, потому что, на твой опытный взгляд, ты все уже взвесил, а я — успокоилась. Так?
— Что-то вроде того.
Она закрыла глаза.
— Ты все продумал, да? И в профессиональном, и в личном плане. Что для тебя практически одно и то же.
Он промолчал. Она открыла глаза.
— Зря я на тебя нападаю, когда ты сделал ровно то, что считал правильным. И что, наверное, и было правильно.
Она отставила вино в сторону — все равно теперь не пойдет.
— И что считает Кобен?
— Важнее другое — что считает начальство. Версия такая: Макс убил Гэллоуэя, потом — третьего. Когда тело твоего отца обнаружили, страх разоблачения и раскаяние довели его до самоубийства.
— И таким образом они все это и оформят. И дело будет закрыто. Так это у вас называется?
— Думаю, что так и будет.
— Бедняжка Кэрри! — Она подалась вперед и вернула ему листки. — Бедный Макс. Не убивал он никакого Патрика Гэллоуэя.
— Не убивал, — согласился Нейт и захлопнул папку. — Не убивал.
ГЛАВА 21
На панихиду по Максу Хоубейкеру народ в мэрию набился битком. А ведь это был самый большой зал в городе! Нейт подивился тому, сколько пришло людей. В рабочей одежде, в парадной, в смокингах местного образца, в сапогах-«луноходах». Они пришли сюда проводить одного из них, и с его женой и детьми им предстояло и дальше жить бок о бок. И это не зависело от того, был ли он в их глазах героем их маленького городка или убийцей.
А убийцей его готовы были признать многие. Нейт читал это в их глазах, слышал в обрывках фраз. Ну и пусть!
В последний путь Макса проводили с искренней скорбью — при этом имя Патрика Гэллоуэя было тактично опущено.
Вот и все. Кто-то вернулся к работе, кто-то пошел к Кэрри на поминки.
Нейт отправился в участок.
Мег разгружала самолет, когда ее подкараулила Чарлин. Она схватила ее за локоть и потянула в сторону.
— Мне нужно его видеть.
— Кого?
— Сама знаешь. Ты должна свозить меня в Анкоридж, в морг, где он до весны будет лежать. У меня есть на это право.
Мег внимательно посмотрела на мать.
— Понимаешь, я не могу. Сегодня уже поздно лететь в Анкоридж, а следующие дни у меня все расписаны. Все время кто-то хочет полетать над горами, пофотографировать.
— У меня есть право…
— С чего ты взяла?
— Если мы не были расписаны, это еще не значит, что я не была ему женой. Самой настоящей. Как Кэрри для Макса.
— Черт! Знаешь, я ведь подумала, что ты молодец, что пошла на панихиду, стояла лицом к лицу с Кэрри и даже выражала соболезнования. А теперь ты бесишься, потому что в центре внимания оказалась она, а не ты.
— Не в этом дело. — «Точнее, не только в этом». — Я хочу его видеть, и я его увижу. Если ты мне откажешь, я позвоню Джерку в Талкитну и найму его за деньги.
— Ты ведь с самой панихиды об этом думаешь, да? Все вынашиваешь, все кипятишься… Какой смысл, Чарлин?
— Ты же его видела.
— Один — ноль в мою пользу.
— Как я могу быть уверена, что его больше нет? Что это он? Мне надо видеть это своими глазами. Кэрри же видела Макса.
— Я не могу тебя взять.
— Ты вынуждаешь меня обращаться к чужому человеку.
Мег обернулась на реку. Ей не понравился лед: было видно, что в какой-то момент он подтаял, а потом снова схватился. Это опасно: свежий лед выглядит в точности как старый, но он легко может треснуть — и окажешься в воде.
На вид такой крепкий, надежный, а на самом деле — опасность смертельная.
В снег были воткнуты щиты с предупредительными надписями от руки. «Это сделал Нейт», — догадалась она. Уж он-то знает, что такое тонкий лед и чем может обернуться то, что внешне кажется прочным и надежным.
— А фотография тебя не устроит?
— В каком смысле? Она повернулась.
— Если я привезу тебе фото? Успокоишься тогда?
— Если ты можешь поехать и сделать снимок, то почему…
— За фотографией ехать никуда не надо. Они есть у Нейта. Я возьму у него, покажу тебе.
— Сейчас?
— Нет, не сейчас. — Она откинула капюшон. — Ему это не понравится. Это же улики. Но вечером я добуду. Посмотришь, убедишься, и я их верну назад.
У дверей участка Мег достала связку ключей и нашла нужный. Нейта она оставила спящим и рассчитывала, что он не проснется раньше ее возвращения. Ей не хотелось с ним объясняться по поводу этой маленькой авантюры.
Мег вошла, достала фонарик. В глубине души ей хотелось пошарить в участке, получить удовольствие от пребывания там, где она быть не должна. Но сильнее было другое желание — поскорей покончить с этим делом и вернуться в постель.
