Элиас наклоняет голову набок, его серо-стальные глаза серьезны.
– Как ты сама, Эл?
Я долго не отвечаю. Барабанный бой прекратился, и медленно и нежно зазвучали лютни.
После гибели Харпера мне хотелось вырвать себе сердце, чтобы избавиться от нестерпимой боли. Когда друг передал мне послание от его призрака, оно не утешило меня. Я ночами бродила по улицам Антиума, проклинала себя за свои ошибки, вызывая в памяти то сражение. Терзалась мыслями о том, что я должна была сделать.
Но дни складывались в недели, недели – в месяцы, и я постепенно начала привыкать к этой боли. Точно так же я привыкла жить со шрамами на лице. Я перестала ненавидеть свое сердце и поражалась его силе – тому, что оно по-прежнему бьется. «Я здесь, – как будто говорило оно мне. – Потому что еще столько не сделано, Элен. Мы должны жить дальше».
– Прошлой зимой, – вздыхаю я, – Ливви сказала, что однажды мне «придется взглянуть в лицо правде, которую я упорно не желаю видеть». Сказала, что это будет больно. И… – Я встречаю внимательный взгляд старого друга. – …она была права.
– Мы гоняемся за несбыточным, Эл, – говорит он, и меня, как ни странно, утешает сознание того, что в этом мире есть хотя был кто-то, разделяющий мою горечь. – Все, что мы можем сделать – это попытаться не повторять прежних ошибок.
– Прошу прощения, Элиас, – вклинивается Муса. В руке у него лунное печенье. Я быстро хватаю покрытое сливками лакомство. Есть хочется ужасно. – Можно мне переговорить с Императрицей?
Элиас кивает, и Муса терпеливо ждет, пока я жую.
Едва я успеваю проглотить печенье, как он берет мою руку и привлекает меня к себе.
Очень близко.
– Выглядит не слишком пристойно. – Я смотрю на него и слышу, что голос мой дрожит.
– А тебе это нравится? – Муса приподнимает изящную черную бровь.
Не ожидая такого вопроса, я позволяю себе секундную паузу.
– Да.
Он пожимает плечами.
– Тогда плевать.
– Я слышала, новый король Маринна вернул тебе земли и титул, – говорю я. – Когда уходит твой караван?
– А почему ты спрашиваешь, Императрица? Не терпится поскорее от меня избавиться?
Хороший вопрос. Все это время Муса был моим незаменимым помощником при дворе. Он очаровывает Отцов-патрициев с той же легкостью, с какой прежде покорил Книжников. После того, как поместья главных союзников Керис были конфискованы, именно Муса предложил отдать земли в награду Книжникам и плебеям, сражавшимся за Антиум.
А когда отчаянная тоска снова наваливается на меня, не давая дышать, именно Муса приносит мне еду и вытаскивает на солнечный свет. Именно Муса убеждает меня заглянуть на дворцовую кухню, чтобы я помогала ему печь хлеб, именно Муса предлагает навестить Закариаса, пусть даже это означает, что я уеду на целых две недели.
Сначала я думала, что Книжник посылает фей следить за мной и сообщать ему, когда я впадаю в отчаяние. Но оказалось, что феи больше на него не шпионят.
«Знать слишком много чужих секретов совсем не так увлекательно, – сказал он однажды, когда мы отправились на верховую прогулку. – Как, по-твоему, я могу принимать всерьез Отца клана Висселиа, если я знаю, что он проводит досуг, сочиняя оды своим охотничьим собакам?»
– Императрица? – Муса ждет ответа на свой вопрос, и я возвращаюсь в реальность.
– Я не буду удерживать тебя в Империи… – бормочу я, не глядя ему в глаза. – …Если ты не хочешь оставаться.
– А ты хочешь, чтобы я остался?
Подобная бесцеремонность давно стала его защитной маской, и все же сегодня я слышу в голосе Мусы непривычную неуверенность, и я смотрю ему прямо в глаза.
– Да, – говорю я твердо. – Я хочу, чтобы ты остался, Муса.
Он вздыхает с облегчением.
– Хвала небесам, – улыбается Муса. – Честно говоря, я не большой любитель пчел. Эти мерзавки меня постоянно жалят. Ну и, в любом случае, ты во мне нуждаешься.
Я фыркаю и наступаю ему на ногу.
– Я в тебе не нуждаюсь.
– Нет, нуждаешься. Власть – странная штука. – Он смотрит на Афию и Спиро, которые кружатся в танце, потом на Маму, которая балует Закариаса очередным лунным печеньем. – Она может превратить одиночество в отчаяние… если рядом нет никого, чтобы этому помешать.
– Но я не одинока!
Это ложь, но Муса слишком хорошо воспитан для того, чтобы назвать меня лгуньей.
– Ты одна, Императрица. – Его лицо мрачнеет, и я понимаю, что он думает о своей жене, Никле. Уже полгода, как ее нет в живых. – Одна, как и все, кто наделен властью. Но все может быть по-другому.
Его слова задевают меня. Потому что это правда. Выражение его лица смягчается, когда он снова смотрит на меня.
– Ты сейчас должна была танцевать с ним, – горько произносит Муса, и я чувствую, что у меня на глазах выступают непрошеные слезы.
В этот момент мне мучительно не хватает объятий Харпера. Я тоскую по его мускулистой фигуре и редким улыбкам. По возможности смотреть ему прямо в глаза, потому что мы были одного роста. По его преданности, по его любви, о которой знали совсем немногие. Я ни разу не танцевала с ним и сейчас сожалею об этом.
Бывают дни, когда мне отчаянно хочется затолкнуть воспоминания о нем в темную комнату, к моим родителям и сестрам. В ту комнату, где заперта вся моя боль.
Но я знаю, что должна разрушить эти стены. Моя семья заслуживает того, чтобы о ней помнили. Чтобы ее оплакивали. Вспоминали часто и с любовью. Харпер тоже заслуживает этого.
Слеза бежит у меня по щеке.
– А рядом с тобой сейчас должна была стоять она, – говорю я Мусе.
– Увы, – Книжник кружит меня в танце, а потом прижимает к себе. – Почему-то именно нам суждено было уцелеть, Императрица. Несчастными, но такова наша доля. И, раз мы все равно здесь, мы могли бы попробовать жить дальше.
Флейты и лютни наигрывают новую мелодию, к ним присоединяются барабанщики, и начинается быстрый танец.
Еще несколько минут назад мне хотелось уйти с танцевального помоста, но сейчас я не прочь отдаться бешеному ритму. И Муса тоже. И мы смеемся и снова танцуем. Съедаем дюжину лунных печений и гоним прочь одиночество – мужчина и женщина, надломленные своей утратой, которые на одну ночь решили забыть о прошлом.
Позже, когда Мама Рила зовет всех слушать историю Лайи, мы с Закариасом и Кочевниками из племени Саиф устраиваемся на коврах и подушках на площади среди кибиток, и я тянусь к уху Мусы.
– Я рада, что ты остаешься, – шепчу я. – И буду тебе благодарна, если ты согласишься составить мне компанию.
– Вот и хорошо. – Муса сверкает своей ослепительной улыбкой, и мне кажется, что сейчас он действительно счастлив. – Кстати, за тобой должок, Императрица, не забывай. И я собираюсь его вернуть.
