– Нужна минута? – спрашиваю я, и ее гневный взгляд заставляет меня попятиться – на всякий случай.
– Лучше десять, – хрипит она.
Я останавливаюсь в переулке, который ведет к гавани Адисы, в западной части города. Ветер со свистом носится над причалом, но снегопад прекратился, и горожане высыпали наружу.
Лоточники торгуют дымящейся лапшой в чесночном бульоне, жареными пончиками, посыпанными сахаром, и всякой другой уличной едой, от запаха которой у меня текут слюнки. Малолетние карманники, шныряющие среди толпы, ловко вытаскивают кошельки у зазевавшихся покупателей.
И повсюду солдаты Никлы в блестящих синих латах с узором, напоминающим чешую: патрулируют улицы по двое или вчетвером.
– Надо найти лодку, – говорит Лайя. – Вряд ли Муса ждет нас на набережной. Его здесь слишком хорошо знают.
– Идем.
Я киваю на иссохшую седую торговку рыбой, которая вопит как резаная. Но ее место в самом конце причала, потому и покупателей почти нет. Однако за спиной у нее покачивается на воде пустая плоскодонка.
– Как раз хватит места для двоих. И она маневренная, чтобы пробраться через ночной рынок. – В гавани Фари скопилось множество освещенных фонарями лодок – это знаменитый плавучий рынок Адисы. – Я вырублю старуху, а ты заберешь…
– Мы не будем бить старую женщину! – шипит Лайя. – Подумай о ее внуках!
Девчонка-Книжница, энергично действуя локтями, проталкивается к причалу. Торговка замечает нас и начинает размахивать гигантской рыбиной с серебристой чешуей и розовым брюхом.
– Зимняя донная рыба, свежепойманная! – орет она во всю мочь, хотя я стою в двух шагах от нее. – Нарубите ее, поджарьте ее, сварите ее!
Лайя смотрит на бочонки с непроданной рыбой за спиной у старухи.
– Дела идут неважно, матушка?
– Я тебе не матушка, – отрезает торговка. – Но для тебя у меня найдется крупная жирная рыбина. Десять медных монет, и твоей семье хватит еды на неделю. Сколько у тебя детей?
– Нам нужна твоя лодка, – вмешиваюсь я, отодвигая Лайю. Сейчас, черт побери, нет времени обмениваться любезностями. Кроме солдат Никлы я заметила воинов-Меченосцев, людей Керис, патрулирующих границы рынка. Я протягиваю старухе золотую марку. – И твое молчание.
Марка – это целое состояние для торговки, которая зарабатывает в месяц пригоршню медяков. Но женщина подбрасывает монету в воздух, ловит ее и возвращает мне.
– Лодка стоит недешево, Меченосец. Как и молчание.
И снова хватает за хвост несчастную дохлую рыбину.
– Зимняя донная рыба, совсем свежая, только что из воды! – надрывается она, и я с большим трудом подавляю желание заткнуть уши. – Жарьте ее, тушите ее, накормите друзей!
Перед тем как сдать Антиум, Керис присвоила себе императорскую казну. Поэтому с деньгами у меня туго. Но, скрежеща зубами, я добавляю еще две марки. Торговка рыбой прячет деньги в карман и, не переставая голосить, кивает на свою плоскодонку.
Залезая в лодку, я бросаю на свою сообщницу неодобрительный взгляд.
– Ну что, довольна? Мы оставили милой старушке жизнь.
Книжница пожимает плечами.
– Не все проблемы можно решить ударом ножа, Сорокопут. Вот, надень шляпу. В капюшоне ты подозрительно выглядишь.
На город опускается ночь. Плоскодонка медленно удаляется от причала в сторону гавани.
– Вряд ли ты сумеешь провернуть трюк с исчезновением? – обращаюсь я к Лайе.
Всегда проще, если тебя прикрывает невидимый союзник. Но она отрицательно качает головой.
– Князь Тьмы в городе. Я не могу…
Лайя замолкает и, широко раскрыв глаза, смотрит куда-то мне за спину. Я резко поворачиваюсь, ожидая увидеть Маску, взвод солдат-Мореходов, Коменданта собственной персоной. В руках я сжимаю кинжалы. Но на причале все так же голосит торговка, и больше никого.
– Извини. – Книжница прижимает кончики пальцев к вискам, вздрагивая, когда нас задевает чужая лодка. – Я подумала… но нет, ничего.
Она качает головой, а я вдруг вспоминаю ее мать, Мирру из Серры, которую я знала только как Кухарку.
Пока Лайя приходит в себя, я маневрирую в гавани, забитой посудинами торговцев. Муса мне все уши прожужжал рассказами об этом рынке, и, к собственному изумлению, я обнаруживаю, что он ничего не приукрасил. Мы проплываем мимо анканского дау
[3] – c его синих парусов на нас смотрит огромный глаз. За дау дрэйфует дюжина лодок, освещенных бумажными фонариками – Мореходы торгуют фиолетово-черной сливой размером почти с яблоко, рыбой, свежепойманными креветками и бородавчатыми синими тыквами.
– Сорокопут, – шепчет Лайя. – Маска!
Я замечаю его сразу же – Маска стоит на палубе громадного корабля, тень которого накрывает половину рынка. Ночь сегодня безлунная, небо скрыто плотными облаками, но флаг, развевающийся на мачте, подсвечен снизу. Черный флаг с вышитой белой буквой «К». Флаг Керис.
В последний раз, когда я видела этот штандарт, он выглядел иначе. Теперь над «К» красуется корона с острыми зубцами. При виде этой короны мне хочется сломать весло.
– Это «Саматис», – отвечаю я. – Один из кораблей, которые я оставила под командованием Квина Витуриуса в Навиуме.
Лишь небесам известно, где сейчас старик.
В тот же момент я выхватываю взглядом другого Маску, который лавирует среди торговых лодок. Мое сердце пускается вскачь. У этого хватило здравого смысла прикрыть серебро на своем лице широкополой рыбацкой шляпой.
– Харпер здесь, – кидаю я через плечо, и через мгновение Лайя тоже видит его.
– Он один. Как ты думаешь, Дарин с Мусой сумели выбраться из города?
– Надеюсь на это, черт побери, – бормочу я сквозь зубы.
В Дельфиниуме не хватает кузнецов. И Дарин, который умеет ковать не знающие износа клинки из серрийской стали, нам жизненно необходим. Без оружия я не смогу вернуть своему племяннику трон.
Мы начинаем пробираться к Харперу, время от времени останавливаясь, чтобы сделать покупку и не привлекать к себе внимания. Это место вызывает у меня восхищение – действительно, это одно из чудес света.
Но я мечтаю вернуться в Антиум, снова увидеть высокие колонны Архивного Чертога, купола и арки квартала патрициев. Я тоскую по рыночной суете и по заснеженным вершинам Невеннского хребта, которые видны из любой точки города.
Я тоскую по своему народу. И знаю, что жители Антиума страдают под властью Гримарра.
– Гони тревожные мысли, пользы от них никакой. – Лайя, естественно, угадывает, о чем я думаю. – Но разговор обычно помогает.
– Без помощи Мореходов, – вздыхаю я, – все станет еще хуже. Сейчас нас поддерживают, потому что Отцы патрицианских кланов Дельфиниума знают, что́ произошло в Антиуме. Но для жителей южной части Империи предательство Коменданта – всего лишь слухи. А с теми, кто этим слухам верит, она беспощадно расправляется.