– Это всего лишь белка, – говорит Ловец Душ. – Солдаты сюда не войдут. Призраки сведут их с ума.
Я невольно поеживаюсь. Я, конечно, знаю о призраках в этом лесу, но они ведут себя тихо – не то, что те визжащие демоны, что вселялись в моих воинов у ворот Антиума.
– А почему они не сводят с ума нас? – Тас открывает рот – впервые с того момента, как мы оказались на Землях Ожидания.
Ловец Душ смотрит на мальчика и когда начинает говорить, его голос звучит гораздо мягче.
– Не знаю, – отвечает он и хмурится. Так же, как тогда, в Блэклифе: Комендант собиралась отправить нас в погоню за дезертиром, и он не мог решить, как к этому относиться.
«Забудь о Блэклифе, Сорокопут». Когда есть вещи поважнее. Например, как, черт побери, быстрее вернуться к племяннику. И что нам делать потом, когда мы выберемся из этого леса. Недели через три.
Когда я вернусь в Дельфиниум, пройдет уже два месяца. Кто знает, что нас встретит там.
Шепотом я делюсь своими опасениями с Лайей, но она качает головой.
– Если он поможет, мы вернемся раньше. – Книжница косится на Ловца Душ.
Он слышит ее слова. Возможно, он превратился в слугу призраков и принадлежит к миру духов, но он по-прежнему связан с Лайей, по-прежнему является частью ее песни, пусть и не желает признаться в этом самому себе.
– Вы окажетесь на другой стороне к рассвету, – обещает он. – Только не отходите от меня. На Землях Ожидания можно встретить не только призраков. Здесь обитают и другие, более древние создания, и они будут пытаться причинить вам вред.
– Джинны, – говорит Лайя. – Те, которых освободил Князь Тьмы.
Ловец Душ смотрит на нее – лицо непроницаемо как маска.
– Да. Один человек может пробраться через Лес незаметно. Но не полдюжины. Очень скоро им станет известно о вашем появлении.
– А разве ты не можешь просто… – Муса хватает себя за горло, таращит глаза и делает вид, что задыхается – изображая, как Ловец Душ чуть не придушил нас самих.
– Я предпочел бы не делать этого. – Голос Ловца Душ холоден, как лед, и Муса, само олицетворение нахальства, в кои-то веки затыкается. – Я перенесу вас через Лес по ветру, – продолжает Ловец Душ. – Но вас слишком много, на это уйдет время. Нас будут преследовать.
– Но ведь джинны еще вчера жгли деревни Мореходов, – удивляется Дарин. – Как они могут…
– Не все джинны, – перебивает его Муса. – Князь Тьмы берет с собой лишь небольшую часть своих сородичей. Но освободил он тысячи. И когда-то они жили здесь. Кто-то из них остался в Лесу? – Муса с опаской оглядывается. – Ты им позволил?
– Это место было их домом задолго до того, как я поселился здесь. – Ловец Душ наклоняет голову набок, и это мне тоже знакомо. Он чувствует приближение опасности.
– Мы слишком надолго задержались здесь. Дитя… – Он подает руку Тасу, и у мальчика вытягивается лицо при звуке этого отчужденного голоса.
Я прекрасно понимаю Таса. Когда Элиас отвернулся от меня в Антиуме, я не понимала, во что он превратился. Вернее, не до конца. Даже сейчас он выглядит точь-в-точь как прежде. Надежным. Настоящим.
Но он поставил долг превыше всего остального. Надев эту маску, он отказался от всего человеческого. Сделал именно то, чему нас учили в Блэклифе.
Тас берет руку Ловца Душ, и мы образуем живую цепь: Ловец Душ, Тас, Харпер, я, Муса, Дарин и, наконец, Лайя.
– Идите, как обычно. – Ловец Душ дает последние наставления. – Если хотите, можете закрыть глаза. Но, что бы вы ни увидели, не отпускайте руки. Не хватайтесь за оружие. Не пытайтесь защищаться. – При этих словах он смотрит на меня в упор, и я неохотно киваю. Я прекрасно понимаю, что это приказ.
И мы уже взмываем в воздух и несемся с такой невероятной скоростью, что деревья сливаются в одну сплошную стену. Я точно нахожусь на лодке, которая бешено мчится по бурному морю, и ветер толкает меня в спину. Мелькают голые сучья, массивный дуб, поляна с поседевшей от инея травой, озеро, семейство лисиц.
Запах океана становится слабее, и мы оказываемся в глухом лесу. Мощные ветви намертво сплелись у нас над головами, и неба не разглядеть. Под ногами я чувствую подлесок – мягкий, упругий. Удивительно, как Ловцу Душ удается так ловко прокладывать путь в этой чаще, да еще вместе с нами. Он действует спокойно и уверенно – как в те дни, когда мы сражались спина к спине. Мы летим уже час, и я немного расслабляюсь.
Внезапно Лайя вскрикивает. Коса ее расплелась, и волосы развеваются за спиной. Я вижу пять или шесть теней, у них есть глаза, похожие на крошечные солнца.
У меня внутри что-то обрывается. Мне так сильно хочется вытащить меч, что я едва не забываю о приказе Ловца Душ и готова отпустить руку Харпера. Потому что мне вдруг кажется, что одна из теней – он. Князь Тьмы. Монстр, которому я пожертвовала серебряную маску, который стоит за всеми несчастьями, обрушившимися на мой народ.
Но эти фигуры выглядят иначе. Князь Тьмы – воплощение гнева и коварства. Эти джинны, скорее, его бледные копии. Но их ярость почти материальна, точно плотный наэлектризованный воздух перед летней грозой.
– Ловец Душ! – кричу я.
– Вижу.
Его голос звучит небрежно, но когда он оглядывается, на его лице застыло сосредоточенное выражение Маски в кольце врагов. Он устремляется на север – потом снова на запад, потом на север, и так до тех пор, пока у меня не начинает кружиться голова. Я уже не понимаю, в каком направлении мы движемся.
Солнце садится, и кажется, что мы оторвались. Мы за секунду пересекаем Сумеречную реку – я успеваю лишь заметить блеск синевы и услышать шум течения. Но на другом берегу джинны настигают нас и окружают, издавая злобный скрежет.
«Ах-х, Кровавый Сорокопут. – Шипящий голос леденит душу, заставляя съежиться от страха. – Без твоей жертвы мы никогда не обрели бы свободу. Прими же в знак нашей благодарности возможность заглянуть в будущее».
– Нет! – кричу я. – Я не хочу!
«Мы видим тебя, птичка – ты не Сорокопут, а жалкое, слабое существо, беззащитное перед опасностями этого мира. Родители мертвы, сестра мертва, вторая сестра скоро присоединится к ней…»
– Прекратите! – Я изрыгаю брань, проклинаю их, но они не отступаются. Минуты похожи на часы, часы превращаются в дни, а джинны вливают мне в уши яд. Я не могу заглушить их голоса в своей голове.
«Ты не любишь этого ребенка, – верещат они. – Вы кровные родственники, но ты жаждешь убить его и сама взойти на трон. Ты всегда этого хотела, коварная, злобная Сорокопут». Они наполняют мое сознание картинами насилия: мой племянник, милый крошка Закариас. Застывшее тело, безжизненный взгляд. Смерть ребенка добивает меня: этот невинный малыш уже родился с бременем императорской власти, и так и не успел узнать, что это означает.
Я рыдаю и умоляю вернуть его к жизни, но слышу в ответ лишь безжалостный смех Керис. Шрамы у меня на лице начинают болеть, но куда сильнее душевная боль. Кухарка, бедная Мирра, которая умерла ради нас, что-то шепчет мне в ухо, но я не слышу ее слов. Их заглушает бешеный рев, и приближающийся смерч вот-вот поглотит всех нас…
