Население Аиша, как и прочих городов Кочевников, долго не сидит на месте. Но после того, как Комендант атаковала Садх, сюда хлынули тысячи беженцев. На крышах побеленных домов в три или четыре этажа дежурят лучники. Многочисленные ворота распахнуты настежь, пропуская непрерывный поток людей: одни ищут укрытия в городе, другие, наоборот, покидают его.
Кибитки племени Насур я нахожу к северу от городской стены. Здесь царит хаос. Сюда тянется нескончаемая вереница раненых, в основном женщин и детей, и все они говорят о падении Садха.
– Меченосцы не берут ни рабов, ни пленных, – рассказывает седовласая женщина, обращаясь к кеханни племени. – Они просто убивают, и все.
У меня мелькает мысль о Лайе – добралась ли она сюда? Она говорила, что собирается в Аиш.
«Ты пришел сюда ради Аубарит, Ловец Душ. А не ради Лайи».
Люди племени Насур – не единственные, кто разбил здесь лагерь. Я узнаю зеленые с золотом кибитки племени Нур, зеленые с серебром повозки племени Саиф. Пока я разглядываю огромный лагерь в поисках жилища факиры, мимо торопливо шагает женщина с темными волосами. Я ее знаю.
Она ведет за руки двоих раненых детей, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы ее не окликнуть. Я должен был узнать женщину сразу, но ее имя известно мне лишь из воспоминаний о Лайе, Элен и Керис, полученных от Каина.
Мама Рила. Моя приемная мать.
Женщина передает детей целительнице и устремляется обратно. Внезапно она замирает на месте и всматривается в темноту.
– Э…Элиас?
– Теперь меня зовут Бану аль-Маут, Мама Рила, – отвечаю я, выходя на свет.
Она вздрагивает и склоняет голову.
– Разумеется, – негромко говорит Мама Рила, но в ее голосе слышится горечь. – Зачем ты пришел, Бану аль-Маут?
– Я должен поговорить с Аубарит Ара-Насур.
Какое-то время она раздумывает, но потом кивает.
– Если кто-нибудь увидит тебя здесь… – вздыхает она. – Люди решат, что ты хочешь нам помочь. Идем.
В центре лагеря людно и суетно, поэтому Мама ведет меня стороной, направляясь к внешнему кругу кибиток. Лагерь охраняют воины племени Насур. Они напряженно вглядываются в ночную тьму – не блеснет ли клинок Меченосца, или, того хуже, не замелькают ли огни, возвещающие о приближении джиннов.
– Тебе туда. – Мама кивает на кибитку, укрывшуюся в тени городской стены Аиша, сразу за постами часовых.
– Благодарю тебя. – И я проскальзываю мимо стражей к крытой повозке, ярко освещенной изнутри.
Когда я стучу, мне открывают почти сразу.
– Бану аль-Маут!
Разноцветные абажуры отбрасывают на стены пестрые тени. В руках у факиры – ткань для савана. Аубарит вышивает на ней традиционный для обряда погребения узор – геометрический орнамент ее клана. Она почтительно приседает передо мной и отступает в сторону, давая пройти. Я вижу, что девушка взволнована моим неожиданным появлением.
– Прости, я не знала…
– Сядь, факира. – Я беру щепотку соли из чаши, стоящей у двери, и кладу в рот. – Успокойся.
Она неловко устраивается на краю скамьи и нервно теребит ткань савана.
– Ты не желаешь… – Она жестом указывает на чайник с горячим чаем на столике у скамьи, достает из шкафчика вторую чашку, но я качаю головой.
– Аубарит, мне нужно знать, не слышала ли ты…
– Прежде чем ты начнешь, Бану аль-Маут, – перебивает меня девушка, – ты должен нас простить. За последнюю неделю так много погибших, но факиров не хватает. На твои Земли хлынуло столько душ, но война…
– Сколько человек умерло со вчерашнего дня?
– Мы похоронили две дюжины, – шепчет Аубарит. – Я смогла провести ритуалы лишь для половины из них. Остальные… их души уже ушли. Я… я не хотела отправлять тебе столько призраков…
От этих слов кровь стынет у меня в жилах.
– На Землях Ожидания совсем немного призраков, факира. Скорее, слишком мало. За последнюю неделю я перевел на ту сторону не больше дюжины. Я думал, это ты и другие факиры помогли тем, кто погиб во время вторжения Керис Витурии. Но если ты выполнила обряды не для всех, а остальные факиры провожают своих убитых и тоже не справляются, то Земли Ожидания должны быть заполнены сотнями душ.
Факира едва не роняет саван, и я чувствую ее страх.
– Стена…
– Со стеной все в порядке. Призраки не могут выйти в мир людей. Если то, что ты говоришь, правда, они вообще не приходят ко мне. Те, кто все-таки добирается до Земель Ожидания, не хотят идти дальше. И не потому, что перенесенные при жизни страдания не дают им покоя и после смерти, а потому, что они боятся того, что ждет их на другой стороне.
Глаза Аубарит наполнены ужасом, но времени успокаивать ее нет.
– Призраки говорят о страшной буре, – продолжаю я. – О голодном смерче, стремящемся их поглотить. Говорится ли что-то об этом в Таинствах? О буре? О ненасытной воронке?
Смуглая кожа Аубарит становится пепельной, и на ней четко выделяются веснушки.
– Я не слышала, чтобы в Таинствах упоминалось о буре или смерче. Однако там говорится о Сумандар а Дхука – о Море Страдания…
– Что это?
– Я… я…
В Блэклифе центурионы не скупились на пощечины курсантам, которые не могли преодолеть свой страх и выполнить приказ. Сейчас я прекрасно понимаю почему.
– Говори, факира!
– «И хотя Море Страдания бушует, вечно беспокойное, Маут сдерживает его. Воистину он наш оплот против его голода».
И снова голос Лайи шепчет в моем сознании: «Я кое-что видела, Ловец Душ. Океан, полный… о небо, я не знаю, как это объяснить».
– Что еще тебе известно об этом море?
– Это хранилище для человеческих страданий, – запинаясь, бормочет Аубарит. – Вся печаль и боль, которую ты забираешь у духов и отдаешь Мауту, – все это собирается в Море. Ты охраняешь мир живущих от вторжения призраков, а Маут точно так же стоит на страже нашего мира, чтобы Море Страдания не хлынуло сюда.
Аубарит ставит на стол свою чашку.
– Но Таинства хранят в себе так много, Бану аль-Маут, – продолжает она, и с каждым словом ее голос звучит все громче. – Мы не в состоянии овладеть ими полностью, у нас нет никакой магии. Мы знаем лишь малую толику, благодаря устным рассказам, передающимся из поколения в поколение. Нам даже неизвестно, кто их создатель. Возможно, ответ на твой вопрос содержится в той части Таинств, что называется «Знаки», но я только слышала о них. Мой дедушка умер, так и не успев научить меня.
Ее дед и дюжина других факиров. Это дело рук Князя Тьмы.
– Аубарит, кто из факиров полностью изучил эти «Знаки»?
