– Тогда сражайся, девчонка, сражайся! – ревет Гримарр и жестом предлагает мне подойти поближе. – Твоя горячая свежая кровь подобна амброзии! С каким же наслаждением я ее выпью!
Мне ужасно хочется вызвать его на кровавый поединок. Судя по рассказам Декса, правила довольно просты. Тот, кто вызывает варвара на бой, должен пролить собственную кровь, сдать все клинки и сражаться без оружия до тех пор, пока один из противников не будет убит. Тело побежденного оскверняется, его имя, деяния и история его жизни предаются забвению. Подходящий конец для Гримарра.
Но сейчас мне просто нужно прикончить этого ублюдка, и побыстрее.
Фарис уже снова на ногах. Его меч мелькает у самых дверей, на давая карконам ворваться в комнату. А я тремя ударами расправляюсь с теми, кто еще оставался между мной и Гримарром. Арбалетчики падают, я с разбегу врезаюсь в колдуна, и он падает на колени. Но когда я пытаюсь вонзить меч ему в сердце, он с удивительной ловкостью отталкивает клинок, его рука стальным обручем сжимает меня. Я задыхаюсь, тщетно пытаясь вцепиться ногтями ему в глаза, пока он срывает с меня доспехи и, как бешеный волк, впивается зубами мне в горло.
Вытащив из-за пояса кинжал, я втыкаю лезвие Гримарру в бедро. Его хватка ослабевает, и я бью его кулаком в лицо. Первый удар ломает ему нос, второй выбивает зубы, и кровь брызжет во все стороны. Колдун падает навзничь, но сразу же вскакивает, и я вытаскиваю меч. Я чувствую боль от укуса, по шее струится горячая жидкость. Это приводит меня в неистовство.
Гримарр ловко уворачивается от смертельного удара, но я наношу ему с полдюжины неглубоких ран. По его молочно-белому торсу течет багровая кровь, и мне кажется, что движения его становятся немного медленнее.
– Сорокопут!
Фарис упал на одно колено. Он все еще бьется с варварами, однако силы покидают его. «Сейчас или никогда, Сорокопут».
– Ты не можешь меня убить… – Теперь Гримарр наступает, прикрываясь щитом. – Ик тахк морт фид иникант фи! Твоя кровь – это проводник, который…
– Опять болтовня! – Я отступаю на шаг и делаю вид, что замахиваюсь кинжалом, зажатым в правой руке. Колдун отшатывается, и теперь я могу достать его мечом. Я молниеносно вскидываю клинок, намереваясь снести противнику голову.
Но в этот момент один из его подручных налетает на меня. Кинжалом я вспарываю брюхо ублюдка, а мой меч отсекает колдуну руку.
Гримарр издает короткий высокий вопль. Варвары оставляют Фариса, окружают своего вождя и волокут его прочь. Я слышу, как грохочут по лестнице их сапоги.
– Бежим! – Фарис тянет меня за руку. – Их слишком много, Сорокопут.
– Подожди…
Я хватаю отрубленную конечность. Мы выбираемся тем же путем: окно, вниз на балкон, потом на улицу. Сейчас здесь спокойно: карконы, которые устроили нам засаду, либо мертвы, либо разбежались.
– Септимус! – зову я, но Маска не отвечает.
Я ищу глазами его позицию на четвертом этаже здания через улицу от борделя.
– Он погиб, Сорокопут. Карконы застрелили его.
В дверях появляется Нира – должно быть, это ее дом. Из-за угла доносится топот тяжелых сапог, и женщина торопливо машет. Мы вбегаем в дом, и Нира подает мне какую-то накидку.
– Это для… гм… – Она смотрит на руку Гримарра, с которой капает кровь.
– Извини. – Я отрываю от плаща несколько лоскутов, чтобы Фарис смог перевязать свои раны, и остальной тканью быстро обворачиваю свою ношу. – Нам нужно попасть на площадь Таиуса.
Предполагалось, что я повешу там обезглавленное тело Гримарра. Придется обойтись отрубленной рукой.
Нира кивает на черный ход.
– Придется идти или по крышам, или через дома. – Она бросает быстрый взгляд на смертельно бледного Фариса, потом на кровоточащий укус у меня на шее. – Думаю, лучше последнее.
Спрятавшись за материнскую юбку, на меня таращатся двое малышей.
– Ты уже достаточно сделала для нас, – говорю я. – Уходи отсюда. Забирай детей. Если кто-нибудь расскажет карконам, что ты нас впустила…
– Ни один Меченосец и слова не скажет, – возмущенно перебивает меня Нира. – Книжники тоже будут молчать. Здесь нет предателей, Сорокопут. – Глаза ее свирепо сверкают. – Мы ждали тебя.
– Тогда приходи утром на площадь Таиуса. Мы оставим для жителей послание. Расскажи всем, кому сможешь.
Мы выходим на задний двор дома Ниры, и ее соседка заталкивает нас в какую-то дверь. Внутри ждет еще одна женщина, сморщенная старуха-Книжница. Она ведет нас в следующий дом. Так мы пробираемся к центру города и в каждом доме шепотом произносим одно и то же:
«Сорокопут пришла. Она нанесла удар в самое сердце карконской орды. Когда она придет снова, настанет час битвы».
Я вижу в глазах женщин Антиума воодушевление и ярость, и мне хочется атаковать немедленно, сейчас же. Однако нам нужно время: собрать оружие и пронести его в город. Это послание должно разнестись по городу. И когда мы наконец нанесем удар по врагу, эти женщины будут готовы встать с нами рядом.
Минут через сорок после пятого колокола мы с Фарисом выбираемся из разгромленной лавки часовщика и оказываемся на площади Таиуса. Вид погребальных костров, над которыми еще поднимается дым, приводит меня в ярость. Но от вони горелой плоти меня начинает тошнить, я чувствую, как руки и ноги наливаются свинцом, раны продолжают кровоточить.
– Черт побери, девчонка. – Из тени появляется Квин. – Вы опоздали.
Его доспехи забрызганы кровью, но, кажется, он не ранен. За Квином, прихрамывая, идет Муса.
– Неплохо дерется, – Квин одобрительно кивает Книжнику. – По крайней мере, ему повезло больше, чем Илеану. Он мертв. – Старик оглядывает меня с головы до ног. – Я не вижу тела, Сорокопут.
– Гримарр ушел, – цежу я сквозь зубы, чтобы не закричать от досады. – Он знал о нашей операции – в борделе нас ждала засада. Придется обойтись без трупа. На площади чисто?
– Мы перебили большую часть стражников, – говорит Муса. – Но сюда уже направляются новые. У тебя есть несколько минут.
– Хорошо, – отвечаю я. – А теперь вы оба убирайтесь отсюда скорее. И не ждите меня.
– Идем с нами, Сорокопут, – настаивает Муса. – Карконы получили послание…
– Это послание предназначено не для них. Идите.
В свое время Маркус вывешивал тела казненных на выкрашенной в белый стене в южной части площади. И я сделаю то же самое. Фарис следует за мной. Я протягиваю другу вонючую конечность Гримарра, и он с ухмылкой пришпиливает ее к стене копьем одного из мертвых стражей. Я беру пропитанный кровью плащ и прямо под рукой колдуна вывожу им свое послание: «Верность до конца». Это призыв к оружию и напоминание о том, что я не забыла свой народ. О том, что мы будем драться.
– Икфан Дем!
Крик раздается совсем близко. Карконский патруль.
