– Рано или поздно, сестра, – произносит Ливия, – тебе придется взглянуть в лицо правде, которую ты упорно не желаешь видеть. И чем дольше ты тянешь, тем больнее тебе будет потом.
– Может быть, – откликаюсь я. – Но не сегодня.
Потайной проход ведет в служебные помещения дворца. Здесь по-прежнему сыро и холодно, но довольно многолюдно: туда-сюда снуют придворные, воины, слуги.
– Рада снова видеть вас в добром здравии, Сорокопут. – Какая-то женщина-Меченосец в форме горничной улыбается мне на ходу, и солдат-Книжник отдает мне честь.
– Слышал, командир, как вы задали трепку Гримарру, – говорит воин. – Жаль, что он еще жив, но я надеюсь быть в вашем отряде в тот день, когда вы с ним покончите.
Я направляюсь в кузницу Дарина. Люди, которые попадаются мне по пути, приветствуют меня, останавливаются, чтобы поговорить со мной об Антиуме.
– Когда мы освободим столицу, Сорокопут…
– Я знал, что вы поправитесь…
– Мы слышали, вы в одиночку зарубили сотню карконских ублюдков…
Чем больше людей обращается ко мне, тем сильнее я ускоряю шаг. «Народ любит тебя», – сказала Ливия. Но народ должен любить не меня, а Императора. Народ должен сражаться за Императора.
Раны и ушибы причиняют мне довольно сильную боль, и на то, чтобы добраться до кузницы Дарина, у меня уходит больше времени, чем обычно. Кузницу устроили под навесом во дворе замка. Несмотря на холод, Книжник сбросил рубаху, и я вижу, как ходят под кожей его мышцы, когда он сует в горн тяжелый меч, пока Спиро Телуман раздувает пламя при помощи мехов. Через остроконечную арку я выхожу во двор, замечая целительницу-Книжницу по имени Наваль: она не сводит взгляда с Дарина, набираясь смелости, чтобы подойти.
– Неплохо смотрится, а?
При звуке мужского голоса я подпрыгиваю на месте и тянусь к оружию. Но оказывается, что это всего лишь Муса. Он протягивает руку и осторожно толкает эфес моего меча, засовывая его обратно в ножны.
Я замечаю дюжину синяков, множество незаживших ран и мелких царапин.
– Ты такая нервная, Сорокопут. Можно подумать, ты только что чудом отбилась от банды карконов. – Он усмехается своей шуточке, но взгляд его по-прежнему серьезен. – Извини. Когда я смеюсь, мне не так больно вспоминать о нашей вылазке. Мне очень жаль, что Фарис погиб. Он мне нравился.
– Спасибо, – киваю я. – Шутка была дурацкая, поэтому Фарису она бы понравилась. – И я слабо улыбаюсь. – Но ты сам-то в порядке, верно?
Книжник ощупывает лицо, приглаживает волосы, делая вид, что прихорашивается.
– Все говорят, что с синяками я стал совершенно неотразим.
– Иди ты…
Я пихаю его в плечо и с удивлением замечаю, что сама смеюсь. Но мне нужен Дарин.
– Как дела с клинками?
Брат Лайи вздрагивает и резко оборачивается. С головой уйдя в работу, он даже не услышал моих шагов.
– Мы выковали две сотни с того дня, как ты ушла в Антиум, – отвечает он. – Конечно, выглядят они не очень, зато не сломаются.
К нам подходит Спиро, вытирая тряпкой бритую голову.
– Сейчас работа пошла быстрее. Выглядишь лучше, Сорокопут.
– Я обязана тебе жизнью. – Я протягиваю ему руку. – Не знаю, как тебя благодарить.
– Прикажи своим людям носить доспехи, которые я наделал за последний год. – Кузнец отводит меня в сторону, пока Дарин и Муса что-то обсуждают. – Императрица-регент по моей просьбе приказала доставить их сюда. Но твои солдаты говорят, что доспехи заколдованные.
Я смутно припоминаю светящийся шлем. В отличие от Книжников, которые пытаются найти логические объяснения сверхъестественным явлениям, Меченосцы относятся к магии с опаской. Вот почему я скрываю от всех свои целительные способности. Мне совершенно не хочется, чтобы меня казнили как ведьму.
– Заколдованные, значит, – повторяю я. – И что, это правда?
– Это Пророки научили меня ковать такую броню. Она поможет нашим воинам стать почти невидимыми в темноте, защищает от стрел и огня. К тому же на человеке доспехи не светятся.
Я задумчиво разглядываю кузнеца.
– Я ничего не помню о том, как мы сюда добирались. Но я помню, в пещере ты сказал, что долго ждал меня.
Спиро отворачивается и берет клинок, который нуждается в полировке.
– Пророки предупредили меня о твоем появлении, – поясняет он. – Сказали, что я должен работать в той проклятой пещере и ковать доспехи до тех пор, пока ты не придешь. И что от этого много чего зависит. Честно говоря, я уже начинал думать, что они просто подшутили надо мной.
– Но почему ты? И… – Я бросаю быстрый взгляд на Дарина. – Почему он? Ты же знал, как рискованно брать его в ученики, открывать ему наши секреты. Вы оба только чудом избежали казни.
– С самого начала нам не следовало держать это искусство в секрете, – хрипло говорит Телуман, не отрывая взгляда от меча. – У меня была младшая сестра, Исадора, – после недолгого молчания продолжает он. – Когда ей было шестнадцать, она влюбилась в девушку-Книжницу. Их застал вместе патриций, который ухаживал за Исой.
– Ох, – бормочу я. – О нет.
– Я хотел переправить ее в Маринн, где она могла бы любить, кого пожелает. Но не успел. Палач Империи казнил ее моим клинком. По крайней мере, мне так сказали. Мне даже не позволили увидеть ее перед смертью.
На лице его написано презрение к самому себе – это выражение мне прекрасно знакомо.
– Ты знаешь, сколько мечей к тому времени я для них изготовил? Когда Ису схватили? – горько спрашивает он. – Ты знаешь, сколько моих клинков Меченосцы пустили в ход, убивая невинных людей? Но я продолжал работать на них. И только когда горе пришло и в мою семью – только тогда я сказал себе: хватит. И я никогда не смогу себя за это простить.
– А что сталось с той девушкой-Книжницей?
– Я нашел ее и посадил на корабль, который шел на юг. Сейчас она живет в Анкане, пишет мне иногда. А через несколько месяцев я встретил его. – Спиро кивает на Дарина. – Ему было все интересно, и этим он напомнил мне сестру. К тому же, он умел рисовать – моя Иса тоже была художницей. И он тоже без конца донимал меня вопросами. И еще он сказал, что у него есть младшая сестра.
Кузнец бесстрастно смотрит на меня. Снег запорошил многочисленные серьги и кольца в бровях и носу.
– Я ждал тебя потому, что Пророки обещали, будто ты все исправишь, поможешь построить новый мир. Надеюсь, что они не ошиблись, Сорокопут. Я слишком долго служил тиранам. С меня достаточно.
– Сорокопут. – К нам подходит Дарин. Вид у него мрачный. – Муса говорит, что одна из его фей сегодня вернулась из пустыни Кочевников. Керис захватила Аиш. Лайю никто не видел. Она пропала несколько дней назад.
– Пропала? – У меня холодеет спина. Я смотрю на Мусу в упор. – Я думала, у тебя везде имеются глаза и уши.
