К счастью, центурион, который вел в Блэклифе занятия по риторике, заставил нас изучать этот язык, потому что от него произошли садейский и старорейский, язык Книжников. И сейчас я благодарю судьбу за то, что придурок обожал все это старье. Сосредоточившись, я разбираю обрывки разговора:
– …не можешь идти на войну, тебе необходимо сначала полностью выздороветь. Нет ничего почетного в том, чтобы погибнуть по собственной глупости…
– …принесите горячей воды и листьев дерева ним, быстрее…
– …скоро прибудет. Он сражается, чтобы навсегда избавить нас от этих поганых Книжников.
Голоса становятся тише. Итак, я наткнулся на госпиталь или это нечто вроде полевого лазарета. Но для кого? Неужели джинны болеют? За время, проведенное в обществе Шэвы, я ни разу не замечал, чтобы она хотя бы чихнула.
Я делаю еще шаг к воротам, и в этот момент прямо с неба на мостовую шлепаются две фигуры. Они приземляются всего в нескольких шагах от меня.
Одна из них – это Амбер, сейчас она в форме тени с неизменной глефой в руке. Второй – Талис, смуглый темноглазый джинн, который всюду сопровождает ее.
Амбер неловко приземляется – ее тело, полыхнув, снова гаснет, и с него сыплется пепел. Я удивлен. Две недели назад она чуть не прикончила меня, а сейчас выглядит беспомощной.
– Сурфрааз!
На крик Талиса из ворот лазарета выскакивает еще один джинн с невероятно бледной кожей, острым подбородком и черными волосами.
– Я же тебе говорил: не позволяй ей сражаться! – восклицает Сурфрааз. – А теперь посмотри на нее…
– Сам попробуй запретить что-нибудь Амбер, – ворчит Талис, который и сам с трудом стоит на ногах. Вдвоем с Сурфаазом они волокут Амбер обратно. – Она угасла слишком быстро, – объясняет Талис. – На этот раз нужно, чтобы она не приходила в сознание пару дней, иначе…
Они уходят, и больше я ничего не слышу. Любопытство побуждает меня подойти еще ближе, но так рисковать нельзя. Поэтому, прижимаясь к стене, я возвращаюсь той же дорогой. Город огромен, и если в нем есть одна больница, найдется и другая.
– Кто ты такой?
Голос доносится от двери дома, мимо которого я только что прошел. Женщина-джинн с интересом, без обычной враждебности, разглядывает меня. Она наклоняет голову набок, водопад рыжих волос струится по ее плечам.
– От тебя странно пахнет. – Она принюхивается, но не смотрит мне прямо в глаза, и только сейчас я понимаю, что она или слепая, или совсем плохо видит. – Да, очень странно…
Я делаю шаг назад, но она молниеносно хватает меня за запястье, и злобное шипение вырывается из ее горла.
– Человек! – пронзительно кричит она. – Чужак!
Я выдергиваю руку и ухожу с ветром. Разумеется, это не помогает мне оторваться от джиннов – меньше чем через минуту враги настигают меня, их пальцы тянутся ко мне, царапая плечи и спину. «Узурпатор!» – кричат они, и вместо шести голосов я слышу десятки, сотни, повторяющие одно и то же слово. Эхо разносится среди домов, и мне кажется, что сам Город Джиннов преследует меня.
Один вцепляется в мою руку, и языки огня лижут кожу. Магия Маута не успевает вовремя защитить меня. Рука взрывается дикой болью, и я падаю за землю у границы Города Джиннов. Вокруг простирается плоская открытая равнина, вдалеке невысокий холм. На его вершине – роща-тюрьма. До нее добрая четверть мили, но я надеюсь, что туда джинны за мной не сунутся. Они ненавидят эту рощу.
Однако, поднявшись на ноги, я обнаруживаю, что преследователи мои ушли.
Кроме одного.
Талис небрежно держит кинжал из серрийской стали. Сталь не причиняет ему вреда, и он знает, как обращаться с клинком. Он с любопытством наблюдает за мной – так смотрят на бродячую собаку, которая вряд ли набросится.
Я обращаюсь к магии Маута, чтобы создать себе «щит», но магия откликается как-то вяло, словно не может решить, «просыпаться» ей или нет. Джинн приближается, и я отступаю. Я его не боюсь, но я не идиот. Меня можно ранить. Я могу истечь кровью, умереть. И Талису об этом прекрасно известно.
– Магия нашего отца слабеет. – Талис обходит меня, оценивая мою силу. – Маут занят битвой с Мехерьей, и я боюсь, что проиграет Маут.
– Маут – это Смерть. Для живущих смерть – единственное, в чем можно быть уверенным на этой земле. Смерть нельзя победить.
– Ты ошибаешься, – возражает Талис. – Существует много вещей более могущественных, чем смерть. Твой народ постоянно говорит о них в своих песнях, балладах и стихах.
– Любовь, – отвечаю я. – Надежда. Память.
– Горе. Отчаяние. Гнев. – Талис еще некоторое время изучает меня, потом отбрасывает клинок. – Не бойся, Ловец Душ. Я избавился от своих братьев с помощью магии. Сейчас джинны ищут тебя на другом конце города.
– Что тебе нужно? Вряд ли ты отправил их на поиски фальшивого Ловца Душ только из расположения ко мне.
– Поговорить с тобой, – отвечает джинн. – Откровенно и без ненависти.
Я молчу, и он разводит руками.
– Если бы я хотел причинить тебе вред, я сделал бы это в городе, где ты подслушивал наш разговор. За оградой находились дюжины джиннов, и все они с радостью увидели бы, как ты умираешь.
– Дюжины джиннов, которые почти лишились своей магии, ведь так?
Талис застывает. Интересно.
– Что ты делал в Шер Джиннаат, Ловец Душ? – спрашивает он.
Шер Джиннаат. На их языке это означает «Город Джиннов».
– Князь Тьмы крадет души умерших для того, чтобы вернуть джиннами магические способности? – в лоб спрашиваю я, надеясь застать Талиса врасплох.
Однако в его взгляде сквозит недоумение, скорее он удивлен. Возможно, я не попал в цель, но мои слова задели его за живое.
– Ты ответишь на мои вопросы, – предлагаю я, – а я отвечу на твои. Откровенный разговор, как ты и хотел.
– Вот как: человек готов заключить сделку с существом из мира духов, как в историях ваших кеханни. – Талис смеется. И его смех звучит не угрожающе, а добродушно и немного грустно. – Очень хорошо, Ловец Душ. Вопрос на вопрос. Ты отвечаешь первым. Зачем ты пришел сюда?
В Блэклифе нас тренировали, как вести себя на допросе, и я слышу голос Коменданта: «В случае необходимости отвечать максимально коротко, в то же время создавая у противника иллюзию сотрудничества».
– Разведка, – говорю я.
– И что же ты узнал, Бану аль-Маут? – продолжает джинн. – Что мы не так сильны, как ты боялся? Что твоим драгоценным смертным ничто не угрожает?
– Отвечая на твой второй и третий вопрос, – говорю я, чтобы он не подумал, будто я не считаю, – я узнал, что война дается вам нелегко, но вы все же представляете угрозу. Что касается четвертого вопроса, люди не являются для меня чем-то ценным. Больше нет. Для меня важны только Земли Ожидания и призраки.
