Я ухаживал за Рехмат в эти трудные месяцы, и между нами возникло новое чувство, огонь разгорелся в наших душах, тот огонь, который я видел в других, но который до сих пор был недоступен мне. Мое сердце принадлежало ей, и я знал, что, если она не пожелает стать моей королевой, я навсегда останусь один.
Со временем Рехмат научилась понимать и контролировать свою магию. Она выполнила свое обещание: когда пламя новых сородичей вспыхивало и разгоралось, и проклятье ясновидения начинало преследовать их, именно Рехмат учила относиться к нему как к дару небес.
Примирившись со своими видениями, она снова слагала стихи и песни. Но теперь ее баллады предназначались только мне, и они находили отклик в потаенных уголках моего сердца.
Когда Рехмат дала согласие стать моей королевой, жители Шер Джиннаат целый месяц праздновали это событие. А когда у нас появились наши крохотные искорки огня, весь город пел песни, приветствуя их в этом мире. Все было прекрасно.
Пока не пришли Книжники.
И когда они убили наших детей, Рехмат снова взялась за оружие. Она вливала силы в джиннов, оставшихся в живых. Пользуясь опытом, накопленным за сотни лет, она одерживала победы над Книжниками.
Но этого оказалось недостаточно. Пока Каин и его проклятые сообщники вынашивали планы, намереваясь заточить нас в темницу, Рехмат пала в битве у Сумеречного моря, там, где я впервые увидел ее. Когда ее пламя угасало навеки, я прижал ее к себе, и она устремила на меня взгляд сияющих огненных глаз.
– Ты сильная, – говорил я. – Ты выживешь.
– Не забывай, что означает твое имя, – настойчиво шептала она. – Ты – Возлюбленный. Не забывай об этом, иначе ты погибнешь.
– Не покидай этот мир, – умолял я. – Не оставляй меня одного, любовь моя.
– Мы еще встретимся. – Она слабо улыбнулась и стиснула мои пальцы. – Обещаю.
А потом ее пламя угасло. Я вынужден был оставить у моря ее тело, превратившееся в пепел, потому что далеко на севере творилось большое зло. Враги готовились заключить в тюрьму мой народ.
Я пытался это остановить. Но не успел, как не успел спасти Рехмат.
Я силой прорвался в царство Маута, к этому проклятому бескрайнему морю, в которое я сам перенес столько человеческих страданий, и закричал:
– Я отказываюсь от тебя! Я оставляю тебя, я больше не твое порождение!
– Ты навсегда останешься моим сыном. Потому что ты есть Мехерья, Возлюбленный.
– Уже нет, – ответил я. – Мехерья умер.
Я вернулся в мир живущих, где меня ждало лишь бесконечное одиночество. Мою супругу отняли у меня. Мой народ отняли у меня. Осталась только Шэва.
Она умирала долго и мучительно – я позаботился об этом. Потом я отвел ее в Лес, сделал ее Ловцом Душ, приковал к Землям Ожидания невидимыми цепями.
Я скорбел по Рехмат. Рыдал, вспоминая ее последние слова. Она так гордилась тем, что всегда выполняла свои обеты, но этот она нарушила.
Сейчас я понимаю, как сильно ошибался. За все годы, что я знал ее, она ни разу не изменила себе. Она всегда выполняла даже самые мелкие, незначительные обещания.
Почему же я решил, что она нарушит свою последнюю, самую великую и торжественную клятву?
36: Лайя
У меня уходит целый час на то, чтобы отыскать оброненный мешок, и еще три часа, чтобы найти тропу, которая приведет меня к Афии и Маме. Моя одежда, наконец, высохла, но затвердела от грязи и теперь больно царапает тело, покрытое синяками и ссадинами. Я чувствую себя так, будто мне переломали все кости.
Вместе с Князем Тьмы ушла и гроза, тучи рассеялись, и на ясном небе мерцают мириады звезд. В свете луны с дороги уже не сбиться, но после ливня потрескавшаяся земля раскисла, ноги опасно скользят, и я едва ползу. Это сводит меня с ума. От холода и усталости меня бьет дрожь, и хочется плакать.
Мужество покидает меня. Если так и дальше пойдет, я не доберусь до сторожевой башни – я просто рухну замертво от этой боли. Может позвать Дарина? Но я отбрасываю эту мысль: незачем зря его волновать. Кроме того, наша «магическая» беседа наверняка привлечет внимание духов, а мне сейчас это совершенно не нужно. Я не смогу защититься, если на меня нападут.
– Лайя.
Золотое свечение вспыхивает передо мной, и ночное зверье прыскает в стороны, разбегаясь по своим норам. Рядом с этим существом – то есть, рядом с ней, с королевой джиннов – я всего лишь пятнышко во тьме.
У меня в мозгу роится тысяча вопросов, но при виде Рехмат мне приходится сделать над собой громадное усилие, чтобы не завопить от злости.
– Значит, ты его жена, – выдавливаю я. – Его королева.
– Я была его женой. Мы расстались тысячу лет назад.
Еще совсем недавно мне пришло в голову, что Рехмат – существо мужского пола, потому что она разговаривала со мной свысока и всегда упрямо гнула свою линию. Но сейчас она ведет себя по-другому и даже выглядит иначе, больше не скрывая того, кто она есть.
– Я не говорила тебе, – объясняет Рехмат, – потому что не хотела вызвать твой гнев. Мне нужно было завоевать твое доверие – если бы ты узнала, что я была джинном…
– Ты и сейчас джинн!
– Нет, я была джинном. – Она никак не реагирует на мои нападки, и это хладнокровие меня бесит. – Магия крови йадуна не позволила сохранить мое физическое тело, мое пламя. Но души джиннов привязаны к их магии. Если магия живет, то и душа тоже остается в этом мире.
– И поэтому они… извлекли твою магию из тела? – бросаю я. – Он не знал, что ты осталась в живых. Значит, ты его тоже обманула?
– Это было необходимо.
– Необходимо! – Я фыркаю. – А убийство десятков тысяч Книжников? Это тоже было необходимо?
– Моя магия джинна заключалась в способности предсказывать будущее.
Рехмат идет рядом со мной, освещая мне дорогу. Мне сейчас не нужен свет, мне нужна темнота. В темноте я сумею справиться с болью.
– Я видела только один выход. Еще до начала войны с Книжниками я завела дружбу с йадуна. Многие века мы обменивались сказаниями, песнями, легендами. Когда я узнала, во что суждено превратиться Мехерье, я отправилась к колдуньям в надежде на то, что их магия поможет мне изменить его судьбу.
Она разводит руками, оглядывает свою бесплотную светящуюся фигуру.
– Они могли предложить мне лишь это. Сказали, что после смерти извлекут мою душу и поселят меня среди своего народа. Сто женщин и мужчин вызвались в качестве добровольцев. Видимо, их народ ценил мою дружбу, раз согласился на нечто подобное, не зная, как это отразится на их потомстве. После битвы йадуна нашли мое тело – тот пепел, что от него остался, и переправили в свои земли, далеко на запад.
