Элиас по-прежнему не желает смотреть на меня, поэтому я подхожу и сажусь рядом. Стряхиваю с плеч плащ и достаю из мешка манго.
– Манго не едят в одиночку.
Я начинаю катать золотистый плод по бедру, чтобы размягчить мякоть. Мы делали так жарким летом в Серре.
Взгляд Ловца Душ непроизвольно перемещается на меня, и я радуюсь тому, что платье Афии мне тесновато и коротковато. Элиас секунды три следит за плодом манго, который скользит по моей коже, потом отворачивается.
Весь его вид выражает полное безразличие, и мне хочется встать и уйти. Однако руки его сжаты в кулаки, на шее вздулись вены, и даже отросшие волосы не могут скрыть, как сильно сжаты его челюсти.
Мое сердце пустилось галопом – все-таки я победила. Я не знаю, что сейчас чувствует Элиас. Возможно, гнев. Однако любое чувство лучше прежнего равнодушия. Я откусываю верхушку манго. Потом сжимаю плод и выдавливаю на губы сладкую мякоть. Сок течет по моим рукам и шее. Я воображаю, что он смотрит на меня – так, как хотелось бы мне. Что он целует меня, слизывает с моей груди желтый сок. Что он обнимает меня. Я уже чувствую тепло его тела, прогоняющее прочь ночной холод.
– Вкусно? – хрипло спрашивает он.
– Неплохо, – отвечаю я. – Но плоды манго особенно сладкие, если ешь их вместе с человеком, которого любишь.
Несколько мгновений в палатке стоит полная тишина, потом я слышу шорох его одежды. Его пальцы касаются моей ладони, и у меня перехватывает дыхание, когда я поднимаю голову и смотрю на него. В этих серых глазах я вижу того – прежнего – Элиаса. Я чувствую тепло мужчины, полного огня и жажды жизни.
Я позволяю ему взять свои руки, я дрожу всем телом, пока он облизывает сок манго с моих запястий. Он проводит кончиком пальца по моей шее и потом подносит его ко рту. Берет у меня плод, обхватывает его губами и закрывает глаза. Длинные ресницы отбрасывают тени на его скулы. Элиас издает негромкий удовлетворенный стон, и этот звук пробуждает во мне желание. Я испытываю физическую боль – так мне хочется коснуться его.
– Лайя…
Элиас обнимает меня за талию. Я дышу часто-часто. В палатке внезапно становится жарко. Я чувствую, что краснею под его взглядом, который прикован к моему рту. Его лицо совсем близко…
«Поцелуй меня, – хочется мне попросить его. – Прикоснись ко мне. Сорви с меня это дурацкое платье».
Он подносит манго к моему лицу.
– А теперь, – шепчет он, – плод стал слаще?
Элиас проводит кончиком пальца по моим губам, и я успеваю прикусить его. Он вздрагивает и отстраняется, и я думаю: неужели он сейчас испытывает то же, что и я?
– Не такой сладкий, каким мог бы быть.
Я пристально смотрю ему в глаза. И снова передо мной Элиас. Мой Элиас. Как тогда, в Аише.
Но он тут же исчезает, уходит из палатки с ветром так быстро, что я от неожиданности роняю манго. Плод падает на землю, шкурка лопается, и пыль покрывает сладкую мякоть.
40: Ловец Душ
На протяжении десяти дней мы наносим армии Коменданта небольшие, но тщательно выверенные удары. Но Керис укрепляет оборону, продумывать детали становится все сложнее, и потерь становится больше. Во время четвертого рейда гибнут пятеро.
Лагерь встречает нас молчанием. Почти никто не смотрит мне в лицо. Инстинкт велит остаться с ними. Оплакивать погибших. Слушать их истории. Но я знаю, что это напомнит мне о людях, которых я убил. И сколько еще предстоит убить. И я ухожу в свою палатку.
Когда до Таиба остается два дня пути, мы прекращаем наши вылазки и скачем в город. Мы опередили Керис на день, наша задача – эвакуировать жителей. Все идет по плану.
И тем не менее, я чувствую: что-то здесь не так.
– Что тебя беспокоит, Элиас? – слышу я голос за спиной.
Лайя. Я избегал ее после того, первого налета. В ту ночь мне захотелось утешить ее – я помню, что ей, как и мне, ненавистны убийства. Захотелось выслушать ее, потом провести несколько часов молча, держа ее в объятиях.
Да, Маут был прав: желания лишь причиняют боль.
Я бормочу невнятные извинения и собираюсь скакать дальше, но Лайя обгоняет меня и перегораживает мне дорогу.
– Элиас, остановись. Я не намерена соблазнять тебя. Допустим, я в тебя влюблена, но это вовсе не значит, что у меня нет гордости…
– Ты…
Ее слова, как дуновение бриза в жаркий день. «Черт побери, Маут, ну где твоя магия, чтобы избавить меня от этого чувства». Увы, с каждым днем она все реже приходит мне на помощь. И сегодняшний день – не исключение.
– Ты не должна так говорить, – выдавливаю я.
– Почему? – беспечным тоном спрашивает она, но ее руки изо всех сил стискивают поводья. Сегодня ее волосы заплетены в тугую косу, и потемневшие глаза устремлены прямо на меня. – Ведь это правда. Но я здесь не для того, чтобы говорить о нас. Тебя что-то тревожит. Наши нападения?
Несмотря на потери, наши операции проходят вполне успешно. У нас нет недостатка в добровольцах, и численность нашего повстанческого отряда, в котором сначала насчитывалось чуть больше трех тысяч всадников и полсотни повозок, почти удвоилась. К нам присоединились беженцы из Садха и Аиша, Кочевники из небольших поселений, разбросанных по пустыне.
– Дело в Коменданте, – говорю я. – Мне кажется, я что-то упустил. Керис не совершает одну и ту же ошибку дважды. А нам уже четыре раза удавалось совершать успешные набеги на ее лагеря.
– Она усилила охрану.
«Знай своего врага». Это было первое правило войны, которое вдалбливала нам Комендант в Блэклифе.
– Если бы наши рейды причиняли ей ущерб, – возражаю я, – она не ограничилась бы усилением охраны.
– Мы лишили ее значительной части припасов и скота, Элиас, – напоминает Лайя. – Меченосцы движутся гораздо медленнее. Наши нападения причиняют ей ущерб, поверь мне. Когда она доберется до Таиба, ее армия будет гораздо слабее, чем в начале похода.
«Но зачем ей добираться до Таиба?»
Разгадка настолько проста, что я чувствую себя полным идиотом, который не увидел очевидного. Керис ведет нас туда, куда нужно ей. Отвлекающий маневр.
– Она разделила свои силы. Ей наплевать на Таиб, Лайя. Ей нужен Нур.
Захватив жемчужину страны Кочевников, Князь Тьмы получит втрое больше душ, чем при осаде Таиба. Остановившись, я спрыгиваю с лошади, запихиваю в мешок флягу с водой и немного еды.
– Мне нужно проверить, так ли это. Я скоро вернусь.
– Отправь разведчиков, – предлагает Лайя. – Или хотя бы скажи остальным, куда отправляешься. Даже если тебе… нет до них дела.
– Мохсин Ан-Саиф. Сул Ан-Насур. Омаир Ан-Саиф. Иша Ара-Нур. Касиб Ан-Рахим. – Я укрепляю мечи на поясе и закидываю за плечо мешок. – Это имена пяти бойцов, которые погибли вчера ночью. У них остались четыре матери, три отца, восемь братьев и сестер, двое детей.
