Сообразив, что откровенно уставилась на него, я резко поднимаю голову, прохожу мимо и осматриваю помещение, держа руку на эфесе.
– Сорокопут! – Он выглядывает в коридор, заподозрив, что произошло нечто из ряда вон выходящее. – Ты… что, Император…
– Нет. Ничего такого, все в порядке.
Мой голос звучит хрипло. В бане никого нет, кроме Харпера. Передо мной огромный бассейн, отделанный зелеными и синими изразцами, через отверстие на дне подается горячая вода. Под потолком расположены два больших вентиляционных отверстия. Я настороженно осматриваю их.
– Я уже проверил, Сорокопут, – говорит Харпер. – Все чисто. Я один.
Я переминаюсь с ноги на ногу, скрипя кожаными доспехами, и разглядываю Харпера. Я не знаю, куда девать глаза, что делать, что говорить. Ни одна женщина в здравом уме не придет в полном боевом вооружении соблазнять мужчину, по которому страдает целый год.
Мы молчим. Я жалобно смотрю в его светло-зеленые глаза, умоляя понять меня без слов, не смущать меня еще сильнее.
– Сорокопут… – начинает он, и я, как назло, в тот же момент открываю рот.
– Я… э… – Черт возьми, чтоб мне провалиться. – Ты не… ты получил приказ насчет половины легиона? Я отправляю их на юг, – лепечу я. – Им нельзя задерживаться, но я не была уверена, что у нас в арсенале хватит для них…
– Зачем ты пришла, Кровавый Сорокопут? – перебивает меня Харпер.
– Я… Я…
Это все проклятый Муса со своими проклятыми советами. Я не могу выговорить ни слова. Я вела себя отвратительно по отношению к Харперу. Я избегала его, игнорировала его, грубым тоном отдавала приказы, ни одного доброго слова не сказала ему, ни разу не поблагодарила за верную службу. А что, если он разочаровался во мне? А что, если он ничего больше не чувствует ко мне и нашел другую? В городе немало…
– Сорокопут, так зачем ты пришла? – повторяет он.
– Как вода? – пищу я и начинаю снимать доспехи.
И, естественно, пряжка на нагрудной пластине никак не желает расстегиваться. Обычно в таких случаях я прошу Ливию или кого-то из стражников помочь мне, но сейчас я стою перед Харпером, тупо дергаю за ремешок и с каждой попыткой краснею еще больше. Как же мне не хватает сейчас серебряной маски!
Он осторожно убирает мою руку.
– Позволь, – бормочет Харпер, и чертова штука мгновенно расстегивается. Он ловко справляется с остальными, потом опускается передо мной на колени и снимает наголенники. Я остаюсь в одной рубашке и штанах, а он стоит совсем близко, ближе, чем прежде.
– Ты не мог бы…
Я не в состоянии взглянуть ему в лицо. Он отворачивается, развязывает полотенце. «Вот черт». Мне хочется посмотреть, но я стесняюсь. Я закрываю глаза и жду, когда раздастся плеск воды.
Убедившись в том, что он плывет прочь от меня, я скидываю сапоги, швыряю в угол штаны, рубаху и нижнее белье. Поднимаю руку, притрагиваюсь к волосам и застываю в нерешительности. Я заплетала их в косы с тех пор, как меня забрали в Блэклиф. Я была тогда совсем маленькой. Центурионы хотели их отрезать, но Каин сказал, что отрубит руки тому, кто посмеет прикоснуться к моим волосам.
Я редко хожу с распущенными волосами. В последний раз это случилось в день окончания академии, и то лишь по настоянию матери.
Но сейчас я расплетаю косы. Волосы касаются плеч и спины – странное ощущение. Я спускаюсь в бассейн, погружаюсь в воду и позволяю себе расслабиться. Вынырнув, я вижу лицо Харпера и неловко складываю на груди руки.
Я прекрасно знаю, что не могу похвастаться ни соблазнительными изгибами Лайи, ни хрупкой фигуркой Ливии, что мое тело – это сплошные мышцы.
Харпер приближается, не сводя с меня глаз. Его рот как-то странно изгибается, и я понимаю, что это улыбка. О небо, как часто я смотрела на него, пытаясь запомнить его взгляды, движения губ, выражение его лица, и сама не осознавала этого.
Но сейчас я почему-то уставилась на воду. Я боюсь, что он отвергнет меня. Посмеется. Или поймет, что его чувство ко мне не сравнится с желанием, которое переполняет меня.
– Посмотри на меня, – шепотом просит он.
Но я не могу.
– Элен. – Мне так нравится, как он произносит мое имя. Восхитительно. Я чувствую странное жжение в глазах, а потом мужчина протягивает руку и касается моего подбородка. – Взгляни на меня.
Я медленно поднимаю голову, и у меня перехватывает дыхание, когда наши взгляды встречаются. Потому что в его глазах я вижу то же самое желание, что сейчас опаляет меня, такое же темное, сводящее с ума. Он больше не прячется. Он ничего не скрывает.
– Так скажи мне, зачем ты пришла.
– Ты знаешь, зачем.
Я пытаюсь отвернуться, но он не отпускает меня.
– Мне нужно, чтобы ты сказала это. Пожалуйста.
– Я пришла потому, что… Ты поцеловал меня – и это было так давно… Но я все время думаю о том поцелуе, и мне кажется, это было вчера, – шепчу я. – И потому, что, когда я увидела, как ты упал тогда, во время битвы, я подумала… я подумала, что разнесу этот мир в клочья, если что-нибудь случится с тобой. И еще потому…
Его руки касаются моих бедер, и он привлекает меня к себе. А я обхватываю его коленями и чувствую, как его пальцы впиваются в мое тело. Он что-то бормочет, медленно и нежно целует мою шею, потом подбородок, и, наконец, губы. Но уже не осторожно, а грубо и жадно.
Но мне все равно. Я тоже не хочу быть осторожной. Я прикусываю ему губу, хищно целую его и слышу его стон. Мы каким-то образом оказываемся у края бассейна – Харпер прижимает меня к холодному камню, приподнимает, осыпает поцелуями мои бедра, живот. В его руках я чувствую себя прекрасной, священной, любимой. От прикосновения его губ я теряю рассудок.
Я закрываю глаза и скольжу ладонями по его напряженным рукам, плечам, шее, поражаясь их совершенству, силе, которая таится в этом теле. Мое дыхание учащается, мои руки и ноги, которые стали железными после многолетних тренировок, трясутся от его прикосновений. Когда я сползаю обратно в воду, дрожа от нетерпения, он улыбается. Эта улыбка предназначена только для меня.
– Элен, – шепчет он мне на ухо.
Я счастливо вздыхаю.
– Скажи еще раз.
– Элен.
Он касается моего лица, и когда наши тела сливаются вместе, я тоже выкрикиваю его имя, и вонзаю ногти ему в спину, каждый раз, когда он вонзается в меня. И он повторяет мое имя снова и снова. До тех пор, пока Кровавый Сорокопут не уступает место Элен. Его Элен.
42: Лайя
Мы вступаем в Нур. И мне кажется, что мы попали в какой-то другой город – так он изменился. Даже содраны со стен пестрые флаги племен, когда-то украшавшие песочного цвета здания. А еще на улицах царит тишина, только негромко посвистывает ветер, да где-то вдалеке отчаянно блеет позабытая коза.
