— Пишут, компания существует уже больше тридцати лет. Основана на Земле, благословлена самим Председателем Правления. На сегодняшний день существует четырнадцать филиалов, разбросанных от Марса до Плутона. Получила фирменные патенты за революционные исследования в сфере лечебного и укрепляющего био-софта, а в прошлом году выиграла престижную премию за разработку нейро-вакцины от полиомиелита.
«Прекрасная биография для производителя оружия», — саркастично отозвался Вурм.
— Судя по всему, у них и так дела идут превосходно. Отличный легальный заработок во всех населенных мирах системы. Новые патенты и самые светлые перспективы на рынке био-софта. Зачем компании с таким послужным списком рисковать, производя оружие массового поражения? Сбывать его на черном рынке психопатам и самоуверенным диктаторам? Продавать в коллекции богатых безумцев? Несуразица.
«Не так давно ты сказал, что корпорациям, как и живым существам, свойственен инстинкт самосохранения, — задумчиво сказал Вурм. Сейчас его голос напоминал дуновение сквозняка где-то под теменной костью, — Ты был не совсем прав. Первый инстинкт, который просыпается в столь большом, сложном и могущественном организме, как транс-планетарная корпорация, это инстинкт наживы. Ради наживы корпорация растерзает любого противника, ради нее же пойдет на любой, даже неоправданный, риск».
Маадэр скривился.
— Напоминает лозунги анархистов. Вурм, меньше всего мне в эту минуту нужны лекции по политэкономике от паразита, переваривающего мой мозг.
«Ты дурак, — устало сказал Вурм, — Такой же, как и все прочие. Вы боитесь биологических паразитов в своем организме, но привыкли не замечать паразитов гигантских, давно вас поработивших и медленно высасывающих».
— О чем ты?
«Капитал, — в голосе Вурма послышался колючий, царапающий нервы, смешок, — Для вас это абстракция, термин, смутная данность. Вы не сознаете, что капитал — это живое существо, более того, высшая форма разумной материи. Капитал может испытывать жадность, страх, ярость, неуверенность. Он управляет миллионами жизней, но его никто не видит. Вы замечаете лишь его тень — цифры, отчеты, котировки акций, приказы, накладные — не задумываясь о том, что за этим стоит. Любой капитал — огромная разумная структура, Маадэр. Она действует в ответ на определенные раздражители, совершенствуется, перерождается, дает жизнь отпрыскам или тихо гибнет. И, в отличие от примитивных биологических форм жизни, капитал куда более совершенен, сложен и неуязвим. Ты никогда не задумывался о том, что весь ваш биологический вид — всего лишь кормовая база для этих огромных и могущественных организмов? Вы — нижнее звено пищевой цепочки, Маадэр, но самоуверенно полагаете, будто управляете капиталом. Это ерунда. Никто не может управлять капиталом. Это он управляет всеми вами, поедая по мере необходимости».
— Кажется, я принял слишком много эндоморфа, — проворчал Маадэр, — Ты несешь околесицу, Вурм. Лучше бы тебе сосредоточься и помолчать. Мне надо сделать важный звонок.
Маадэр включил коммуникационный канал. Терминал был устаревший, ровесник самого мерценария, закрыть его небольшую камеру ладонью не составило никакого труда.
На экране появился цветной логотип акционерного товарищества «РосХим» — овал с налитым неприятной желтизной пшеничным колосом, растущим из стилизованных букв «Р» и «Х».
— Добрый день, акционерное товарищество «РосХим», — почти сразу же отозвался мелодичный женский голос, — Чем я могу вам помочь?
Секретаршу можно было назвать симпатичной, но улыбалась она настолько неестественно, словно у нее свело лицевые мышцы. Даже не видя Маадэра, она смотрела с тем особенным выражением вежливого презрения, который в корпоративной культуре Пасифе считался общеупотребительным признаком внимания. Маадэру на секунду даже захотелось снять ладонь с камеры, чтоб эта куколка с точеным сахарным личиком смогла увидеть своего невидимого собеседника. В другой момент он с удовольствием насладился бы ее испугом и замешательством. Но сейчас у него были другие цели.
— Я хотел бы поговорить с председателем правления. Или с главой филиала.
Секретарша замешкалась, но лишь на половину секунды.
— Пожалуйста, назовите свое имя и вопрос, по которому вы хотите связаться с нашей компанией, и мы поставим в известность уполномоченного представителя «РосХима». В случае необходимости вам будет назначена встреча и…
— Мое имя не имеет значения, — Маадэру показалось, что он произносит фразу из какого-то шпионского детектива, даже голос непроизвольно сменил тембр, — А вот что имеет значение, так это безопасность вашей компании.
— Безопасность? — ее огромные голубые глаза стали еще больше. Маадэр отметил необычное устройство радужки и расширенные глазницы. То ли несколько ударных доз био-софта, то ли усилия опытного хирурга, — Что вы имеете в виду?
— Только то, что если вы в течении минуты не свяжете меня с тем, кто отвечает за безопасность, ваше руководство окажется в весьма неприятной ситуации.
Она поняла все верно.
— Я могу соединить вас с господином Макаровым, это управляющий службой безопасности «РосХим» на Пасифе. Если вы…
— Хорошо.
— Сейчас… Как вас представить?
— Никак. Но скажите ему, что звонит друг господина Зигана.
На экране вновь возникла заставка с логотипом.
«Не напугай их, — недовольно зашипел Вурм, — Это не те люди, на которых можно давить».
— Всего лишь дружеская подначка. Они поймут все правильно.
— Слушаю вас.
Изображение не изменилось, все тот же неестественный пшеничный колос, выросший, казалось, в лабораторной банке из раствора синтезированных питательных смесей. Господин Макаров не посчитал нужным включить собственную камеру. Маадэр мог его понять. Если работаешь на посту управляющего службой безопасности, пусть и в одном из многочисленных филиалов транс-планетной корпорации, поневоле будешь с осторожностью относиться к своим обязанностям. Особенно учитывая то, что пост начальника службы безопасности априори предполагал также кураторство над всеми видами деятельности, не указанными в уставном реестре — промышленным шпионажем, разведкой, контрразведкой, саботажем, силовыми операциями и всеми прочими прикладными видами корпоративной деятельности на Пасифе. Человек, занимающийся такими вещами по долгу службы в течение нескольких лет, никогда не станет демонстрировать свое лицо первому встречному. Маадэр мог его понять. До получения лицензии мерценария ему самому приходилось заниматься подобными вещами.
Голос у господина Макарова был густой, тяжелый, уверенный. Тембр указывал на то, что хозяин голоса немолод, лет сорок-пятьдесят, но стареть еще не собирается. В голосе была сила. Маадэр не любил такие голоса, они напоминали ему о тех людях, которых он давно не видел, и видеть не хотел. О людях, к которым нельзя поворачиваться спиной.
— Разговор важный, — сказал он быстро в микрофон, — И в ваших интересах не обрывать его. Кто звонит — пусть вас пока не интересует.
