«Медведь, — подумал Маадэр, — Все русские чем-то похожи на медведей, но этот… Этот в особенности. Похож на ленивого толстобокого бездельника, ковыряющегося в тарелке, но если поднимет лапу…»
«Медведь, — согласился Вурм, — Но помни, что ты — муха. И постарайся поменьше жужжать».
— Вы опоздали на три минуты, — спокойно заметил Макаров, поднимая голову от тарелки, — Впрочем, не извиняйтесь. Подобное считается тяжким грехом лишь в нашей корпоративной культуре, излишне ритуализированной и усложненной. Иной раз кажется, что чайная церемония древнего Китая — детские игры на фоне того ритуала, которым сопровождается прием корреспонденции у курьера или совещание сотрудников лаборатории.
Голос был тот же, что и по терминалу. Густой, тяжелый, медленный. Рокот набегающей на мелкие камни океанской волны. На Маадэра господин Макаров смотрел без особого любопытства, но все же с некоторым интересом. Лицо у него было массивное, с выступающим треугольным подбородком и внимательными серыми глазами. Как многие русские он носил бороду, половина волос в которой уже была цвета подтаявшего снега.
— Мне надо было убедиться, что вы один, — Маадэр сел напротив него.
— Я один. По-моему, не самое удачное место для разговора. Я имею в виду… — Макаров поморщился. Он явно не относился к тем людям, которые посещают подобные «Целлиеру» места, — Здесь довольно мрачный интерьер.
— Когда-то это был лучший в секторе французский винный бар.
— Французы и лягушек жрать горазды, — он рассмеялся, громко и совершено искренне. Смех у него был приятный, смех человека, который смеется часто и с удовольствием, — Извините, если задел. Кажется, вы не француз.
— У меня больше немецкие корни.
Макаров отхебнул пива. Смачно, с удовольствием, выдохнул и смахнул с седых усов пену.
— Вы не похожи на пруссака. Обычно я их сразу распознаю — по говору, по манере держаться. У вас же этого не чувствуется. Должно быть, не один год прожили в отрыве от родни. Кстати, где она? С какой планеты вы приходитесь?
— Я не похож на уроженца Пасифе?
— Вы? Смеетесь? — серые глаза сверкнули, — Из вас такой же шахтер, как из меня — учитель танцев. Я знаю здешнюю породу. Вы не из них.
«Кажется, он чувствует себя непринужденно, — отметил Маадэр, — Пытается навязать миролюбивую расслабленную беседу и в то же время мягко задавить собеседника. Ловкий малый, очень профессионально гнет. Не хотел бы я оказаться на борцовском ковре вместе с ним…»
— Энтлеген, — неохотно сказал Маадэр, — Старая немецкая колония.
— Не слышал о такой. Марс? Сатурн?
Ему не понравилось, как спокойно и уверенно Макаров начал вести разговор. Он вел себя так, как не должен вести себя человек, которого заставили нервничать и вызвали в незнакомое место для важного разговора. Он был расслаблен, немного утомлен, доброжелателен и отвратительно спокоен. Или очень хорошо притворялся.
Маадэр коротко вздохнул. Пора было несколькими прицельными залпами сбить спесь с господина Макарова. Чтоб тот вспомнил, по какой причине пьет дешевое пиво в захудалой забегаловке в обществе типа с лицом Маадэра.
— Я не собираюсь рассказывать вам собственную биографию. Кажется, мы оба находимся здесь в связи с определенными обстоятельствами, которые вызывают дискомфорт у нас обоих. И чем быстрее мы перейдем к ним, перестав разыгрывать сценку из дружелюбной беседы, тем больше сэкономим времени. Не знаю, как вы, а я в последнее время научился ценить каждую минуту.
Эта небольшая тирада не произвела на Макарова особенного впечатления?
— Вот как? — спросил он. Его серые глаза насмешливо сверкнули, — Что, даже имени своего не скажете?
— Вы сможете прочитать его на открытке, которую я пришлю с Венеры. Вы — Макаров?
— Андрей Михайлович, — толстяк сделал такое движение, будто собирался приподнять воображаемую шляпу, но лишь коснулся пальцем темени, — Можете называть как вам удобнее. А можете никак не называть, тоже будет справедливо. Два человека без имени за одним столом и с одним общим делом. В этом даже есть некоторая поэтичность… Извините, что много болтаю. Редко когда удается посидеть вот так, с кружкой в руках, поговорить с умным человеком… Вы ведь умный человек, не так ли? Конечно, умный, раз мы сидим с вами за одним столом.
Хорошо прессует, понял Маадэр с каким-то затаенным удовольствием. Умело, методично, мягко, но мягкостью обманчивого свойства. Нейро-лингвистическая школа старой гвардии. Усыпляет бдительность собеседника и в то же время небрежно подавляет его волю.
— Нет, знаете, как-то все-таки неудобно без имен, — Макаров вдруг взглянул Маадэру в глаза, — Непривычно. Я привык именовать как-то собеседника. Может, вы уважите мою слабость и позволите называть вас вымышленным именем?
«Вурм?»
«Твоя психоматрица в норме, — напряженно отозвался тот, — Но парень, похоже, профессионал. Сразу принял тебя в оборот. Пытается расслабить и в то же время прощупать. И кое-где у него это даже получается. Не знаю, где он обучался подобным приемам, но явно не в гимназии…»
— Бросьте свои фокусы, — посоветовал Маадэр с ледяной улыбкой, — Я вижу, что в психологических манипуляциях вы разбираетесь, но на мне их отрабатывать бесполезно.
Он ожидал, что Макаров насторожится, как бывает даже с опытным исполнителем, чей верный трюк не срабатывает, наткнувшись на непроницаемую преграду. Но русский лишь беззаботно подмигнул ему.
— А что, хорошо выходит? Растерял я немного форму, конечно… Раньше, бывало, таких зубров заговаривал, куда тебе… Там слово, здесь слово, там нажим, здесь притянуть — он уж и не замечает, что у меня в руках трепыхается, что идет туда, куда надо, и спрашивает совсем не то, что хотел… Ладно, оставим эти нейро-лингвистические игры для дураков. Однако я не солгал вам на счет того, насколько неуютно вести беседу с безымянным собеседником. Давайте все-таки определимся с именем…
«Я уменьшил активность твоих надпочечников, кажется, они решили подстегнуть тебя порцией адреналина. Будь спокоен».
«Этот русский заставляет меня нервничать, — мысленно признался Маадэр, — Даже не тем, что он говорит, а тем, как он говорит. Он говорит, как человек, который держит все под контролем. А я не люблю общаться с такого рода людьми. Моргнуть не успеешь, как сам окажешься под контролем…»
Макаров с аппетитом отломил вилкой кусок запеканки и отправил в рот. Ел он с искренним удовольствием, тщательно пережевывая каждый кусок и временами прикрывая глаза. Закончив жевать, он осторожно промокнул губы салфеткой.
— Какое имя вам шло бы больше всего?.. Значит, вы немец, так? Энтлеген… Значит, надо что-то немецкое. Ох уж мне эти немецкие имена, если честно, все они какие-то угловатые, похожие на названия мебельных гарнитуров и пишущих машинок. Ну давайте что ли… Как вам фамилия Йенч? Мне кажется, вполне благозвучно. К ней нужно подходящее имя… Давайте, я стану звать вас Этельберд Йенч. Как вам?
