„Я помню не намного больше. Десятью часами ранее ты заявился в космопорт Пасифе, насосавшийся эндорфина до того, что едва стоял на ногах, с фальшивыми документами в кармане и билетом до Марса в руках. Устроил небольшой скандал в зале ожидания, потом отвратительно приставал к девушке-диспетчеру. Зарегистрировался на рейс и пошел в бар, где взял ром с корицей. Попытался ударить бармена за то, что тот сказал что-то про мерценариев, но сам получил по шее. Отправился в уборную и…“
Маадэр стиснул кулаки. В его сознании появились новые образы, то ли всплывшие из руин памяти, то ли заботливо подсунутые Вурмом. Неровная, в выщерблинах и сигаретных ожогах, поверхность барной стойки. Вкус дешевого рома. Лицо бармена, сохраняющее равнодушно-презрительное, как у всех барменов Солнечной системы, выражение. Грязный туалет космопорта, захватанное зеркало, в зеркале — его, Маадэра, лицо с характерной для пост-эффекта гримасой — сжавшиеся в щелки глаза, стиснутые зубы, испарина… Судя по всему, зрение его к тому моменту расфокусировалось окончательно, единственное, что можно было разглядеть — шевельнувшуюся в отражении смутную фигуру.
— Значит, меня вырубили в туалете, — пробормотал Маадэр, садясь на пол, — Превосходно. За полчаса до того момента, когда я должен был убраться с Пасифе.
Он рефлекторно проверил карманы плаща — пусты. Там, где полагалось лежать „Корсо“ пальцы нащупали лишь пустое пространство, обрамленное дешевой тканью. Скверно. Он сам думал избавиться от револьвера в космопорте перед вылетом, но кто-то, похоже, сыграл на опережение. И сыграл весьма умело. Пропал также узкий граненый стилет, который обычно был скрыт в ножнах на правой лодыжке. Скверно. Маадэр пришел к неутешительному выводу о том, что люди, обыскивавшие его, были не меньшими специалистами своей работы, чем те, что его вырубили.
И, что еще хуже, он нигде не мог обнаружить кейса с тридцатью тысячами рублей, взносом господина Танфоглио на его, Маадэра, безбедное существование. Этот кейс несомненно был с ним в космопорту и был в туалете, но потом…
„Ты сам виноват, — безжалостно сказал Вурм, — Стал слишком беспечен. Слишком слаб. Тебя выпотрошил бы последний уличный нарко“.
— Мог бы и проследить за моей безопасностью, — огрызнулся Маадэр, безнадежно обшаривая пустые карманы, — А что, если бы мне голову проломили?..»
«Тогда мне пришлось бы смириться с небольшим сквозняком в своем жилище. Не будь тряпкой, мерценарий. Я использую твои глаза, своих у меня нет».
В голосе Вурма появилось что-то вроде холодной насмешки. Вурм не был человеком и был лишен возможности пользоваться спектром обычных человеческих эмоций, но подсознание Маадэра всегда безошибочно выбирало нужную.
Вурм был прав. Он слишком расслабился. Держа в руке билет, вообразил, что все закончилось. Словно не знал, что вырваться с Пасифе — то же самое, что вырваться из липкого обволакивающего кошмара.
— Что со мной? — кратко спросил он.
«Ты самоуверенный дурак, Маадэр, но, кажется, ты не это имел в виду?»
— Что с моим телом?
Вурм молчал, но совсем недолго — этого времени хватило бы на два вздоха.
«В порядке, за исключением гематомы на затылке и нескольких мелких ссадин. Сотрясение мозга, но в легкой форме».
— Ты можешь что-нибудь с ним сделать?
«Сделать человека умнее свыше моих сил».
— Вурм!
«Сейчас, — в голосе паразита опять послышались ворчливые интонации, — Подожди немного».
Через несколько секунд Маадэр с удовольствием почувствовал, как рассасывается мучавшая его тошнота. Потом пропало давящее ощущение в висках, точно кто-то вывернул тяжелые стальные винты, которые вонзились в его череп. Думать стало легче. Воспользовавшись этим, Маадэр запустил руку в карман пиджака и обнаружил там крохотную склянку с жидкой горошиной цвета неспелой вишни внутри. Темнота не давала разглядеть ее истинного цвета, но в этом и не было нужды.
— Что ж, по крайней мере при мне остался шань-си, — Мааэдэр открыл склянку, — Отбирать наркотики у беспомощного человека — настоящее свинство, хоть в чем-то они оказались джентльменами.
Запах шань-си был тонок и едва уловим. Казалось, он воспринимается не носом, а обнаженной слизистой оболочкой самих глаз. Капля шань-си столь мала, что ее можно и не заметить. Но, как и многие крошечные вещи, она может вместить в себя очень многое. Бездонный океан спокойствия. Мир, состоящий из тонко звучащих серебряных струн.
Шань-си был хороший, не чета китайской дряни по пятьдесят за грамм, Маадэр взял его у одного надежного человека из космопорта, перед самым вылетом. Точнее, за несколько часов до того несостоявшегося момента, когда он надеялся навсегда распрощаться с Пасифе. Капля шань-си — это совсем немного, она прочистит мозг, в котором после удара и возни Вурма все еще была изрядная сумятица, даст сил, приведет в порядок мысли…
«Не рекомендую», — сказал Вурм.
— Почему? — спросил Маадэр, хоть и сам знал ответ.
«Тебе нужна голова сейчас. Если ты забьешь мозг своей дрянью, то толку от нее будет не больше, чем от консервной банки с тухлым мясом».
— У меня нет эндорфинов, если ты еще не заметил. Сейчас мы в пост-эффекте, но он не будет длиться вечно. Еще два-три часа — и я буду корчиться от боли как лепр. Этот город напичкан чертовыми электромагнитными волнами, и каждая из них для меня — как хлыст!
«Как и для меня. Но никто из нас не знает, сколько времени придется тут провести. Не лучше ли оставить запас на тот случай, когда дело станет совсем плохо?».
Вурм был прав. У него было такое свойство — оказываться правым в самый неподходящий момент. Маадэр глубоко вздохнул, осторожно закрыл склянку и спрятал ее обратно во внутренний карман.
— Будем считать, ты уговорил меня, проклятый червь. А теперь, Бога ради, сделай что-нибудь с освещением!
«Я уж думал, ты никогда не попросишь об этом…»
Возникло головокружение, но совсем не такое сильное, как несколькими минутами раньше, и быстро прошедшее. Открыв глаза, Маадэр с удовольствием убедился в том, что способен видеть. Окружающее было зыбким, освещенным призрачным зеленоватым светом, но все же он мог ориентироваться в пространстве.
«Больше твоя сетчатка не выдержит, — равнодушно сообщил Вурм, — Здесь слишком темно. И сил у меня осталось не так много. Ищи выход».
Помещение, в котором он оказался, Маадэр изначально представлял себе достаточно ограниченным, не больше десятка метров в ширину, и теперь убедился в собственной правоте. Глухие каменные стены в коросте старой штукатурки, низкий потолок с единственной лампой, голый пол, заваленный в углах каким-то хламом — все это напоминало забытый людьми склад старой постройки, возможно винный погреб или рефрижератор.
«Уютно, — сухо заметил Вурм, — Судя по уровню влажности и температуре, мы находимся под землей».
— Я чувствую электрическую проводку рядом. И достаточно сильное электромагнитное поле. Нельзя сказать, что это здание набито электроникой, но все же кое-что тут есть. А значит, мы не совсем в глуши. Возможно, окраина Восьмого.
