— Мне нужны были деньги… — Маадэр с неудовольствием услышал в собственном голосе извиняющиеся интонации.
Велрод покачал головой.
— Ты мог их добыть десятком способов, даже не имея оружия. С оружием количество способов, которыми можно добыть сумму ночью в Девятом, увеличивается во много раз! Ты выбрал банальный примитивный грабеж. Еще и с этой… ловлей на живца.
— Это показалось мне наиболее эффективным.
— Ты убил троих. Причем сделал это не как дорогой специалист, а как неуклюжий убийца-дилетант! На улице Девятого теперь стоит машина с тремя трупами внутри. Трупами коллекционеров. Как ты думаешь, какой первый вопрос зададут себе их хозяева, когда это увидят?
— «Интересно, можно ли из них вытащить хотя бы печень?..».
Велрод смерил Маадэра взглядом, от которого сами собой скрипнули, перетираясь друг об друга, зубы. Он ценил хорошую шутку, но полагал, что всякой хорошей шутке должно быть свое место. Как и всякому человеку. Люди, которым, по мнению Гэвина Велрода, в мире места не находилось, обычно исчезали очень быстро.
— Нет, Куница. Они спросят «Где тот человек, что их убил?».
— Я был осторожен, следов не осталось.
— Следы остаются везде и всегда, но не везде и не всегда рядом оказывается человек, который сможет их понять.
— Я исправлю свою ошибку, — торопливо сказал Маадэр, ощущая, до чего же воздух здесь тяжелый и пресный, — Я могу.
— Не исправишь, — Велрод вновь качнул головой, — Прощай, Куница.
И вынул руку из-под стола. Маадэр успел удивиться тому, что и пистолет Велрода ничуть не изменился за все эти годы, даже царапин не прибавилось, а потом…
Он не сразу понял, где находится. И некоторое время лежал, глядя перед собой в темноту. На языке остался сладковато-соленый привкус сна. Тяжелого, липкого сна, оставившего на теле слизкую испарину. Маадэр со вздохом поднялся и взглянул на часы. Они показывали восемь.
— Так я окончательно превращусь в параноика… — сказал он сам себе.
«Ты давно им стал», — Вурм отозвался так быстро, словно ждал чего-то в этом духе.
— Забавно, мне впервые приснился Велрод. Впервые за все эти годы. Твои проделки, могильный червь?
Вурм ухмыльнулся.
«Скажем так, я приложил к этому руку. Но я не контролировал твой сон. Всего лишь вложил нужные образы, дальше твое подсознание сделало все само. Я просто подумал, что тебе будет неплохо пообщаться с бывшим начальником. Вспомнить его получше».
Несмотря на сон, Маадэр ощущал себя безмерно уставшим. Слишком уставшим, чтоб ругаться с собственным мозговым паразитом.
— Хорошая работа. Получился как живой, — Маадэр провел рукой по лицу, стирая с него тлеющую паутинку сна и окончательно возвращаясь в реальный мир, — Я долго про него не вспоминал. Не забыл, а просто… Не знаю.
«Он был из тех людей, которые врезаются в твою жизнь навсегда. А ты — старый дряхлеющий параноик, Маадэр».
Маадэр не услышал его, хоть Вурм и был единственным во всей Вселенной существом, чей голос мог настигнуть его где угодно.
— Сейчас бы мне пригодилась помощь Велрода. Он был хорош в своем деле. Даже не представляешь, насколько хорош.
«Я знаю».
— Ты не можешь знать этого, ты всего лишь крошечный мозговой паразит. Мы с тобой познакомились уже после того, как Велрод был мертв.
«Ты постоянно забываешь о том, что я имею неограниченный доступ к твоей памяти. Я вижу даже то, что ты сам давно забыл».
— И верно.
Маадэр начал зашнуровывать ботинки. Одеваться ему не пришлось — привычка спать одетым в любом месте за пределами дома все еще действовала. Проверив револьвер, он равнодушно подумал о том, что за последние годы сам превратился в скопище привычек. Часть из них отмирала, но часть въелась в плоть и кровь, сделавшись и его частью. Исчезнут ли они когда-нибудь, когда в них уже не будет необходимости? Или он обречен до конца жизни вести себя как тот, кем он давно не является?..
Маадэр достал тонкий стальной контейнер, похожий на пистолетный магазин, выщелкнул на ладонь крошечную белую капсулу эндорфина и отправил ее в рот. Иногда эндорфин — единственный способ избавиться от плохих мыслей.
«Каким он был?» — вдруг спросил Вурм.
— Кто?
«Велрод».
— Ты же сказал, что тебе доступна вся моя память.
«Иногда она не заменяет личных впечатлений».
Маадэр помедлил. Он чувствовал наступающую эндорфиновую волну, от которой на глазных склерах запульсировали белые точки, похожие на крошечных мошек, а собственные пальцы становились непослушными и твердыми, как старые гвозди.
— Он был мои наставником. Когда я прибыл на Пасифе, он был первым, кого я встретил. Тогда он показался мне совершенно непохожим на агента Конторы. Он всегда отлично одевался. Он шил костюмы на заказ, представляешь? Тут, на Пасифе… Я никогда этого не понимал. Даже в Восьмом это было редкостью, а в Девятом и подавно бросалось в глаза сильнее, чем яркий фонарь посреди улицы. Он показался мне пижоном, самовлюбленным дилетантом.
«А ты был самоуверен».
— К тому времени я отслужил в «Сипае» и «Джахангире», да и Тритон… В общем, я считал себя опытным малым, а каждого, кто носил костюм и крошечный пистолет в потайном кармане — штабным самодуром. Наверно, так сперва думает каждый. Когда меня представили ему, он усмехнулся. Он был таким аккуратным, чистым… непонятным. Я сказал ему, сказал что-то обидное.
«Ты сказал — „А мне говорили, тут бывает опасно. Надеюсь, геморрой — единственная из серьезных опасностей“».
— Спасибо, Вурм. Ты и верно читаешь мою память как книгу. Так я и сказал. А он подмигнул мне и ответил — «Геморрой не единственная проблема тут, господин Йенч, скорее он станет проблемой для санитарной службы — ведь вашу задницу придется еще и искать…». Шестой отряд создавался именно тогда, и создавал его Гэвин Велрод, человек, который всегда носил хорошие костюмы. Я уже тогда знал кое-что о трущобах Девятого, и думал — каким образом этот проклятый хлыщ собирается там работать? Его же видно будет за версту! Но когда мы начали работать, я изменил свое мнение. Он действовал всегда очень аккуратно, предельно собранно, каждое его действие казалось просчитанным несколько раз, выверенным и своевременным. И еще он был незаметен. У него было такое свойство, секрет которого я не разгадал и спустя много лет. Можно было пройти в двух шагах — и не заметить. Он сливался с улицей как какой-то дьявольский хамелеон. И все это в своем извечном, шитом на заказ у хорошего портного, костюме из натуральной шерсти. Такой уж он был пижон…
«Кажется, ты по-настоящему уважал его».
— Пожалуй, так и было. Прошло много времени, прежде чем мне стало казаться, что я вижу настоящего Велрода — того, который находится за всеми бесчисленными слоями маскировки. Это был опытный и осторожный убийца. Хладнокровный, как крокодил, устроивший засаду на мелководье. Он мог шутить, подмигивать, говорить всякие глупые вещи, но потом наступал момент, оп! — Маадэр изобразил двумя ладонями что-то похожее на закрывающуюся пасть, — и все. Для этого ему не требовалось усилие. Он просто действовал — и действовал так, что даже у меня, считавшего себя прожженным волком, на секунду замерзало сердце.
